И Бычье Сердце, прокашлявшись, громыхнул в дверь кулаком: звонка на монолитной поверхности двери и в окрестностях не просматривалось. Стучать пришлось долго: сначала одним кулаком, затем двумя, затем — в ход пошли ноги.
И — о слава яйцам святых и мучеников — пытка рвущими кожу звуками прекратилась.
В наступившей тишине Бычье Сердце услышал шаги. Шаги приблизились к двери и замерли. Замер и майор.
Но то, что он услышал спустя секунду, заставило его оторопеть.
— Пошли вон! — раздался из-за двери нежный женский голос.
— Не понял, — сказал Бычье Сердце сразу же истончившимся басом. — Вы кому это?
— Вам.
— Это еще почему?
— Потому, — отрезал голос. — Играл, играет и будет играть. А кому не нравится, пусть заткнет уши и не слушает. Как же вы достали, ей-богу!.. И вообще, я сама могу на вас ментов натравить! Тоже мне!..
— Да играйте себе на здоровье, — покривил душой Бычье Сердце.
— Да? — удивился голос.
— Угу… Я совсем по другому поводу.
— По какому же?
— Нужно поговорить.
— С кем?
— С вами. Если вы хозяйка квартиры.
— А вы кто?
— Майор Сивере. Уголовный розыск.
— Только этого нам не хватало… И что же вам нужно, майор-Сиверс-уголовный-розыск?
— Да вы откройте, дамочка!
— Дамочка… Ну надо же…
Очевидно, сам того не желая, он задел лучшие чувства голоса из-за двери, и спустя несколько секунд она распахнулась настежь. И Бычье Сердце оторопел. Перед ним стояло воздушное созданье, над которым трудилось не одно поколение художников и поэтов, продукт поднаторевшего за тысячи лет естественного отбора и гордость селекционеров. И Бычье Сердце со всей очевидностью понял, что такое существо вряд ли могло произойти от душного соития примитивных, как соха, мужчины и женщины, скорее от легкого, как бриз, союза морской пены, нежнейших лепестков и пернатых птичьих следов на песке.
— Значит, дамочка, — весело произнесло созданье, снизу вверх глядя на Сиверса.
— Антон, — севшим голосом произнес Бычье Сердце совсем уж глупую фразу.
И сиверсовские флюиды, обычно нахрапистые и шустрые, впав в кататонический ступор, вдруг отказались его поддержать: они не хотели ничего — ни нового одеколона, ни новой безопасной бритвы, ни перемены носков. Разве что перемены участи. Флюиды жаждали перемены участи для своего хозяина, они молча, но вполне красноречиво намекали на алтарь, тихое «да», музыку сфер и благословенное обручальное кольцо на безымянном пальце.
— А что он еще натворил? Ну, подумаешь, взял ребенок в магазине пару дисков…
Ну, пусть не пару.., так что — и уголовный розыск нужно подключать? Вы бы лучше преступников ловили, чем на несовершеннолетних отрываться. И учтите, ни к каким психологам я его не пошлю. Через мой труп… Ясно?..
— Да нет… Вы не поняли… Это я — Антон. Антон Сивере. Старший оперуполномоченный уголовного розыска.
Несколько секунд созданье сверлило Сиверса нестерпимо яркими глазами, берущими начало из васильков, незабудок и анютиных глазок, а потом рассмеялось.
— Вот оно что! Ну надо же! А моего брата тоже зовут Антон.
— Совпадение, — прошептал Бычье Сердце в момент пересохшими губами.
И едва удержался, чтобы не добавить: «Это нужно отметить».
— Так что же вы хотите от нас, Антон Сивере, старший оперуполномоченный уголовного розыска?
Положим, именно сейчас Антон Сивере хотел только одного: надеть на шею несколько томов Уголовного кодекса — для тяжести, прибавить к ним все управленческие висяки — для верности — и… И шагнуть в омут этих васильковых глаз.
Чтоб никогда больше не всплыть.
— Эй! — Созданье самым бесцеремонным образом пощелкало пальцами перед застывшим, как соляной столп, майором. — Реагируйте… Так что вам нужно?
— П-поговорить…
— Говорите.
Интересно, зачем он пришел сюда? Ведь он зачем-то же пришел?..
— Неплох… Владимир Евгеньевич, — наконец-то выдоил из себя Бычье Сердце.
Созданье рассмеялось — смехом, берущим начало из колокольчиков, кувшинок и ослепительно белых лилий.
— Владимир Евгеньевич, может, и не плох… Спорить не буду. Вот только кто это?
— А вы не знаете?
— Понятия не имею…
После такого вердикта Бычье Сердце вдруг почувствовал странное облегчение: цветочная фея по определению не могла иметь ничего общего с фирмой «Солинг» и ее директором, от которого за версту несло перегноем нераскрытого преступления.
— Неплох — это фамилия, — пояснил Сивере.
— Что вы говорите! А мы здесь при чем?
— Кто это — мы? — В голову Сиверсу вдруг ударила волна непонятной ревности.
— Я и брат.
— Ага. Брат… Антон…
— Именно…
— Дело в том, что некоторое время назад этот господин проживал в квартире 17 по Фонтанке, 5. Ваш адрес?
— Не совсем.
— То есть что значит — не совсем?
— Видите ли… Это не наша квартира.
Мы ее снимаем. Почти год.
— Так… А предыдущий квартиросъемщик?
— Ну откуда же я могу знать о предыдущем квартиросъемщике? Вы лучше у хозяина спросите.
— Спрошу. Если вы дадите мне его координаты…
— Дам, конечно… Вы подождете?
— Подожду, куда ж я денусь…
О, как бы Бычье Сердце хотел, чтобы фея пригласила его хотя бы в прихожую…
Уж он бы знал, что делать… Уж он бы выбрал для себя место — где-нибудь возле божественных, с золотыми пряжками, туфель феи… Он бы стек в них, пробрался, просочился, проник — и остался бы навсегда…
Но фея и не подумала впустить мешковатого майора в свой грот под дивным номером семнадцать. Она просто исчезла в его недрах, а спустя минуту на пороге нарисовался мальчишка лет тринадцати с самой гнусной физиономией, которую только можно было представить. Блудливые глаза мальчишки выдавали в нем записного клептомана, готового обчистить любой мало-мальски приличный магазин «Аудио-Видео» и к тому же прихватить из него кассовый аппарат и пару плафонов с потолка. После «Аудио-Видео» наверняка последует фирменный салон «Бирюза», затем — районное отделение Сбербанка, затем — Эрмитаж с развесившей уши сигнализацией и такой же беспечной картиной «Мадонна Бенуа»: вот тут-то тебя и заметут, голубчика!.. Но пока будущее малолетнего воришки было в тумане, он без всякого почтения осмотрел тушу майора. И таким же блудливым, как и глаза, голосом ляпнул: