— Кадмий Иванович, — сказала Вера, — скажите, над чем вы сейчас работаете? Хотелось бы увидеть, что в этом году вами написано.
— Ничего не могу показать. То, что в работе, никогда никому не предъявляю.
Разговор о живописи продолжался. Вера ясно чувствовала какую-то несообразность, нереальность происходящего. Может быть, тема денег как-то не вязалась с полотнами? Картины говорят одним языком, сам художник—другим, бухгалтерским. Мистика какая-то. Однако так бывает, всем известно, что если не продается вдохновенье, то можно рукопись продать. Может, характер художника не соответствует его работам? Сам Феофанов нервозен и порывист, угловат и неуклюж, за столом почти не ел — значит, не гурман. И, как он сам признался, склонен к депрессивности. А его произведения как будто дышат любовью к жизни, почти эротической страстью ко всему живому, о вдохновении жить, вот о чем они говорят. Странно.
Вера еще раз оглядела полотна. Люди, вещи, поля и деревья, фрукты и земля смотрели на зрителя и признавались: «Художник знает нашу душу». Сильные, уверенные взмахи кисти, пастозная мощь, неровность и неотделанность деталей навсегда сохраняли живопись от опасности показаться слишком нудной, фотофафически подробной. Например, поле: охристо-темные, тяжелые золотистые мазки выглядели, скорее, как кирпичи в кладке стены — и тем не менее это было живое пшеничное поле, в других картинах тени, отбрасываемые людьми и домами, казалось, играли чуть ли не более важную роль, чем сами объекты, это создавало некий скрытый драматизм. И крыши, крыши крымских городов, эти черепичные вселенные глядели с полотен, словно мудрые древние черепахи.
— Вера, а что это вы притихли?
Еще до того как художник обратился к ней с вопросом, Вера почувствовала, как ее голова налилась чугунной тяжестью и виски словно сжал железный обруч. С ней уже случались такие внезапные приступы головной боли. Она знала только одно средство от них: немедленно уйти из того места, где это началось. Лученко поднялась, взяв за руку дочь:
~ Извините, нам нужно срочно...
Она так стремительно направилась к выходу, что присутствующие даже не поняли, что происходит. Только Светлана Павловна, сидящая все еще за столом, не преминула заметить громким шепотом: «Беременна, что ль?..»
Двинятин быстро среагировал и кинулся вслед за Верой.
— Голова?.. — полуспросила-полусказала Оля одно только слово. Девушка знала свою мать, и она уже понимала, что следует делать в подобной ситуации. — Кирилл! Ну-ка, метнись диким кабанчиком, забери наши сумочки из гостиной, и бегом за нами.
Если тебя спросят, почему мы так стремительно убегаем, скажешь, что мы забыли выключить утюг... — пробормотала Вера.
Они уже спешили по дорожке от ограды коттеджа к шоссе на Феодосию, когда их догнал Иван. Он обеспокоенно спросил:
— Мне дядька дал ключи от микроавтобуса, может, подвезти?
— Подвези, Ваня, это будет очень кстати. — Андрей озабоченно смотрел на Веру. Та прикрыла веки в знак согласия.
Пока Иван ходил за машиной, Вера, слабо улыбаясь, сказала Андрею:
— Помнишь, когда на нас напали, я тебе рассказывала? У меня иногда случаются такие странные приступы головной боли, связанные либо с местом, либо с людьми. Тогда нужно срочно уходить, и вскоре все проходит...
Иван быстро домчал их до дома, убедился, что все в порядке, и уехал. Вера усталым голосом попросила всех подождать ее пять минут на кухне и приготовить чай. Она села в продавленное кресло, закрыла глаза и сосредоточилась. Мысли разбегались, а нужно было так много всего обдумать! Но Пай радостно прыгал вокруг нее и отвлекал.
Спустя пять минут Вера вышла на кухню и благодарно обвела взглядом всех сидящих за столом:
— Вы все так безропотно умчались вслед за мной...
Андрей кашлянул.
— Потому что мы тебе доверяем, мамуля, — сказала Оля.
- Конечно, — подтвердил Кирилл, — только все же интересно, почему мы так резко подорвали когти из такого, в общем, гостеприимного дома.
Оля увидела нетерпение Пая.
— Ма! Ты им объясни, а я пока Пая выведу. Я ведь знаю, почему, когда ты говоришь «пошли», надо идти, а когда «побежали» — нужно бежать. А он сидел тут без нас, он давно хочет гулять, правда, Пай?
Пес радостно запрыгал вокруг Ольги, виляя хвостом, девушка взяла поводок.
— Андрей, выйди с ними, будь добр, — сказала Вера и, когда они вышли на прогулку, обратилась к удивленному Кириллу: — А ты посиди и послушай. Есть такая особенность у животных, Андрею, как ветеринару, она знакома, спросишь у него потом. Так вот, они чувствуют приближение каких-то стихийных бедствий.
— Ну, это известно не только ветеринарам! — Зять уселся на кухонный подоконник с сигаретой.
~ Правильно, об этом знают даже школьники... Ну-ну, не хмурься. Кошки и собаки чувствуют землетрясение, крысы бегут с тонуш[его корабля, и все такое прочее, ~ примирительно сказала Вера. — Я говорю немного о другом. Бывают случаи, когда животные чуяли не только природные катаклизмы, но и то, что некий человек — плохой. Одни животные не любят пьяных, другим не нравятся сильно надушенные женщины, третьим...
— Слушайте! — перебил ее Кирилл. — Наш Пай явно не любит Ольгину бабку, Зинаиду. Он в ее присутствии забирается под диван и ворчит. А часто даже лает на нее. Почему, как думаете?
— Видимо, моя свекровь его когда-то обидела, и он это помнит. Но, скорее всего, она его просто не любит, опасается. Может, вообще собак боится. Он это чувствует и отвечает ей взаимной нелюбовью.
— Толково! —• констатировал Кирилл. — Вы что-то говорили про стихийные бедствия, я перебил, рассказывайте дальше, интересно.
— Да тут ничего особенно интересного. Просто у меня, как у животных, чующих грозу, землетрясение и все прочее, обострено ощущение каких-то опасностей, неприятностей, болезней, я столько раз убеждалась в этом, что оно меня никогда не обманывает. Теперь просто слепо доверяю этому тринадцатому чувству.
— Почему тринадцатому? — Кирилл вскинул брови.
— Потому что это мое любимое число, чертова дюжина. Число тринадцать для меня счастливое, удачное. Я родилась тринадцатого числа. А тринадцатое чувство не раз предупреждало меня о разных опасностях.
Парень задумался, спросил:
— Это имеет отношение к механизму вероятностного прогнозирования, о котором вы нам рассказывали на пляже? Помните, в тот вечер, когда хозяйка квартиры утонула.
— Да. Я еще говорила, что интуиция отсюда же происходит.
— Что же было «тринадцатого» в коттедже Феофанова?
— Пока не знаю. Было странное какое-то несоответствие... И еще плохое самочувствие. В профессиональной среде подобное называют «синдром Стендаля». Как тебе объяснить? Есть такое психосоматическое состояние, оно сопровождается головокружением, даже галлюцинациями, и случается у некоторых людей во время просмотра картин выдающихся художников.