Николай позвонил в Нью-Йорк в офис банка, заявил о пропаже пластиковых карт и сообщил свой адрес, на который экспресс-почтой можно выслать дубликаты. Потом пристально вглядывался в свое отражение в зеркале: левая скула немного припухла. Проверил карман рубашки: сим-карта, подаренная ему Шаминым, на месте.
Настроение было препаршивым, не потому, конечно, что у него пропали деньги – сумма была мизерной, но сам факт того, что так запросто к нему подошли и унизили, выбил Николая из колеи. Он сидел в кресле и размышлял о случившемся, подумал даже, что, вероятно, прав был адвокат, когда предупреждал его об опасности, но потом отогнал и эту мысль – конечно, это случайность. Никто не поджидал его возле дома – просто люди, промышляющие разбоем, увидели хорошо одетого человека, выходящего из шикарного автомобиля, и напали на него, рассчитывая поживиться.
Он позвонил Витальеву, рассказал о происшествии, попросил денег. Григорий Михайлович возмущался и сожалел, пообещал помочь, а потом сообщил, что еще одна книга Торганова выходит в свет, правда, тираж небольшой, так как книготорговые фирмы не спешат присылать заявки, а потому издание следующих пока нецелесообразно.
– Скорее всего, мы ошиблись, выпустив сборник ваших рассказов, – с печалью в голосе признался Витальев. – Сейчас читатели предпочитают романы, а короткие истории их не захватывают. Да и название «Чемодан» крайне неудачное. Вот если бы книга называлась «Чемодан страстей», а еще лучше было бы «Труп в чемодане».
– Когда можно заехать за деньгами?
– Да хоть сейчас. А заодно заберете авторские экземпляры своего «Чемодана».
Перед сном Алиса, лежа в постели, читала новую книгу и смеялась, а Николай в это время заглянул в ее гардеробную: папка с материалами расследования Шамина находилась там, куда он ее и засунул – за обувными полочками. А за шляпной коробкой стояла начатая бутылка виски «Лонг Джон» и четырехгранный стакан. Это вызвало удивление Торганова: неужели Алиса втайне от него прикладывается в гардеробной? Подумав об этом секунды три, Николай налил себе полстакана и залпом выпил. После чего вернулся в постель, увидел на тумбочке пульт управления видеокамерами, но ничего решил не говорить, чтобы не мешать Алисе знакомиться с новинкой литературы. Повернулся к ней спиной, закрыл глаза и почти сразу уснул.
Он ждал пятницы, а время тянулось бесконечно долго, время ползло со скоростью улитки – старой и засыпающей на ходу. Несколько раз Торганов вставлял в новый мобильник сим-карту, полученную от Шамина, и пытался дозвониться до Алексея Романовича, но безуспешно: равнодушный женский голос монотонно сообщал каждый раз, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Так прошла среда. В четверг с утра Торганов отправился в офис Комиссии по помилованию, чтобы внести в список рассматриваемых дел прошение Татьяны Рощиной. Локоткова не было на месте, а его помощник Григорьев сказал, что список заранее подготовлен, как и протокол заседания, даже проект решения уже согласован с Василием Ионовичем. Николай просмотрел все эти документы: фамилии Рощиной, разумеется, не увидел, но Григорьев тут же сказал, что если у какого-либо члена комиссии есть дополнения к списку, то это все делается в рабочем порядке и проблем с оформлением помилования быть не должно – такие прецеденты уже случались.
– А прошение Татьяны Рощиной? – спросил Торганов.
Григорьев посмотрел на него внимательно и пожал плечами. Но потом все же сказал:
– Василий Ионович распорядился – ни под каким видом.
Торганову было плевать на распоряжение Локоткова. Он решил обратиться к членам комиссии, представить документы Шамина и убедить всех в необходимости принятия решения о помиловании: ведь Татьяна и так уже отсидела достаточно – с этим не будут спорить и те, у кого, возможно, останутся какие-то сомнения.
Алиса все-таки решила доснять интервью. Когда Торганов вернулся в дом Шабановых, его уже ждали. Под пальмами поставили письменный стол, завалили его американскими книгами, поверх которых развалилась неизвестно откуда взявшаяся сиамская кошка.
– Это редакторша посоветовала, – объяснила Алиса, – а я согласилась: ведь надо показать зрителям, что ты любишь животных.
В бассейне плавал плотик с бутылкой виски «Кентукки бурбон» и американской бутылкой содовой воды.
– А сейчас мы находимся в гостях у Николая на его вилле в Беверли-Хиллз, – объявила Алиса, когда началась запись. – В этом районе живут люди, преуспевшие в киноиндустрии: известные режиссеры, продюсеры, популярные актеры…
– Дантист Ашкенази, – подсказал Николай.
Врать так врать! Но Алиса скривилась, и Николай понял, что это его замечание наверняка вырежут.
– У тебя в доме бывают знаменитости, – продолжила Алиса, – с кем из них особенно приятно общаться?
Торганов пожал плечами и задумался.
– Если честно, то я и сам стараюсь поменьше бывать в своем доме. Вот даже рабочий стол поставил во дворе возле бассейна, чтобы можно было, написав хорошую строчку, сразу в бассейн бухнуться от радости.
– Это шутка, – объяснила Алиса в объектив камеры.
И посмотрела на Николая с недовольным видом.
– Вообще-то я предпочитаю одиночество, – объяснил он. – У меня, правда, кошки живут. И собака еще – я бы показал собаку, но она сейчас где-то бегает. А так заходят иногда по-соседски Анжелина Джоли, Бред Питт, Джим Керри… Сегодня Том Круз приходил в бассейне поплавать. Вон видите, бутылку свою забыл.
Николай показал рукой на резиновый плотик, и оператор послушно навел камеру на бассейн.
– Все, хватит! – разозлилась Алиса. – Что с тобой происходит? Ты сегодня злой какой-то.
Сделали небольшой перерыв, после чего решили продолжить интервью в бассейне.
– У тебя хорошая фигура, – объяснила Алиса, – пусть поклонницы это оценят.
Когда Торганов снимал с себя рубашку и брюки, непостижимым образом рядом оказалась редакторша, которая смотрела на Николая так, словно ждала, что он снимет все остальное.
Алиса тоже залезла в бассейн, и они продолжили беседу возле плотика с бутылкой, оставленной якобы Томом Крузом.
Вскоре стемнело. Во двор вытащили телевизор и решили проверить отснятый материал. Пока подсоединяли аппаратуру, кто-то включил телевизор, и на экране появился ведущий программы криминальных новостей.
– Заместитель генерального прокурора сообщил нашему корреспонденту, что бывший заместитель министра финансов в настоящее время является членом Совета Федерации от Ямало-Ненецкого автономного округа и пользуется депутатской неприкосновенностью. Сейчас он – основной фигурант этого дела и находится на лечении в Соединенных Штатах, где у него есть особняк на Беверли-Хиллз…
– О, как раз по нашей теме! – обрадовался оператор, пристально глядя в экран.
– Хотя, по словам заместителя генерального прокурора, – продолжил ведущий, – дело о хищении трехсот миллионов долларов бюджетных средств не имеет судебной перспективы по двум причинам: во-первых, по истечении срока давности, а во-вторых, за отсутствием состава преступления.