– Через десять минут им придется конвоировать труп! – крикнула медсестра. – Ваша заключенная отходит уже. Куда она сбежит? Разве что на тот свет.
– Раз надо, так надо, – поддержал майора врач «Скорой», – мы поедем, а вы следом за нами с конвоем на своей машине. А то и в самом деле помрет она здесь, а нам придется в акте о причине смерти написать, что заместитель начальника колонии майор Клешнин не выпускал с территории машину «Скорой помощи» до тех пор, пока не наступил летальный исход.
– Не положено! – покачал головой заместитель начальника колонии.
– Петр Петрович! – крикнула из «рафика» медсестра, подзывая врача. – У больной пульса нет. Надо срочно делать укол адреналина в сердце и подключать электростимуляторы!
– Сваливайте отсюда! – махнул рукой майор Клешнин.
Врач прыгнул в «рафик». Не успел захлопнуть за собой дверь, как микроавтобус развернулся и помчался к воротам. Остановился и начал сигналить.
Майор Клешнин включил рацию и приказал:
– Редько, выпусти машину с врачами!
«Рафик» вылетел на трассу и понесся вдоль высоких елей подступающего к дороге леса.
– Хорошо, что дождя нет. Хоть и новая резина, но на такой скорости не прошли бы, – радовался шофер, – а так мигом домчим.
– Я все-таки поставлю ей капельницу с раствором: витамины не помешают, – вздохнула медсестра. – Вон она худая какая!
Она проверила пульс больной и удивилась:
– Нормальный вроде.
– И не хрипит совсем, – напомнил врач. – А то что бы мы делали?
Водитель выжимал из «рафика» все, на что был способен старенький автомобиль.
– Сколько у нас времени? – спросил его врач.
– Часа полтора точно. Так что успеем до Вологды добраться.
Позади остался Белозерск, теперь приходилось, включая сирену, обгонять попутные машины и предупреждать мигающим спецсигналом встречные. Проскочили пост автоинспекции. Двое инспекторов дорожного движения даже головы не повернули в сторону пролетевшего мимо медицинского микроавтобуса.
– Ребята, – прошептала вдруг медсестра, – она в себя пришла.
Наклонившись к Рощиной, спросила:
– Ты слышишь меня?
Ничего не услышав в ответ, повторила вопрос.
– Слышу, – тихо ответила Татьяна.
– Пошевелиться можешь?
– Не знаю.
– Попробуй!
Татьяна сжала и разжала слабые пальцы.
– Ну, видишь, как все хорошо, – услышала она, – а скоро будет еще лучше.
Через полчаса «рафик» проехал по мосту через неширокую речку и свернул с трассы на прилегающую узкую проселочную дорогу, протащился по колдобинам метров двести и, ломая кусты, въехал в лес, где стояла белая «девятка». Первым из микроавтобуса вылез врач, снял себя халат, с отвращением сдернул галстук, потом ярко-желтую рубашку.
– Про усы не забудь, – напомнил водитель.
Врач отлепил приклеенные усы и провел себя ладонью по подбородку.
– Ребята, – через окошко обратилась к ним медсестра, – идите в «девятку», нам тут переодеться надо.
Она открыла сумку, в которой была сложена одежда, и обратилась к Рощиной:
– Сейчас, Танечка, я тебе помогу. Сниму с тебя все, в новенькое нарядимся.
И тут же высунулась в окно:
– Валька! Ну сколько я тебя просить должна? Иди отсюда!
– Сейчас, только номера поддельные сниму, – ответил Серегин.
И тут же, обойдя машину, Валентин снял с номеров «рафика» самоклеющуюся ленту. Накануне они с Бородавкиным, увидев в Вологде медицинский микроавтобус, записали его номер, а потом перенесли цифры на самоклейку.
Теперь Серегин подошел к «девятке», в которой Бородавкин, устав от роли врача, электробритвой снимал со щек щетину, и стал наблюдать за этим процессом.
– Жалко, конечно, «рафик» бросать, – произнес Валентин, – когда еще так задешево другой купим!
– Снимай халат! – приказал Бородавкин. – Повезло нам, а то глупо как-то получилось. Эти цирики даже не въехали, что врач в «Скорой» в женском халате сидит.
Серегин быстро переоделся. Теперь он был в кожаной куртке и в замшевой кепке. Посмотрел на свое отражение в боковое зеркало и остался доволен.
Вскоре жена опять позвала его, он направился к «рафику», возле которого лежал на траве большой полиэтиленовый пакет.
– Халаты, а также свои вещи, и Бородавкина тоже, положи сюда, к реке спустись, камней напихай в пакет и забрось на середину, но так, чтобы ничего не всплыло! – приказала Люся.
– Не учи ученого, – отозвался Валентин и отправился выполнять приказание.
На берегу речки сидели с удочками мальчишки, и потому Серегину пришлось пройти немного, чтобы найти укромный уголок. Пакет ушел на дно мгновенно.
Валентин вернулся к «девятке» и крикнул:
– Побыстрее там: время – деньги!
Обернулся и замер. Из микроавтобуса вышла его жена и высокая тонкая девушка в джинсовом костюме и распущенными по плечам светлыми волосами.
Бородавкин тоже удивился:
– А это кто? – спросил он тихо.
Обе женщины приблизились. Люся широко улыбалась:
– Здорово Коля придумал с этими каблуками – сантиметров четырнадцать, не меньше: менты будут искать девушку среднего роста, а тут вон какая высоченная. Да, я еще вовремя про свой парик вспомнила, в котором на паспорт фотографировалась после развода. – И объяснила Татьяне: – Я ж за этого придурка второй раз замуж вышла. Снова паспорт меняла, а тот, что после развода получила, оставила себе на память, сказала, что потеряла, жалко было расставаться – уж больно я там красивая получилась. Теперь этим паспортом ты будешь пользоваться. Так что запомни: ты – Волобуева Людмила Валерьевна, а мне уж придется, как видно, до конца жизни теперь Людмилой Валерьевной Серегиной оставаться. Я тебе даже макияж такой же сделала, как у меня на той фотографии. Тебе нравится?
Татьяна промолчала в ответ.
Люся подтолкнула ее:
– А ты что, не узнала разве нас?
– Узнала, – тихо ответила Таня, – и Бородавкина тоже.
Валька обрадовался:
– Сейчас и Кольку Торганова увидишь: он теперь таким красавцем стал. – И, поймав взгляд жены, закончил: – Короче, почти половина класса за тобой приехала.
Пятаков ждал Николая в «уазике» возле стоматологической поликлиники.
– Они забрали Рощину пятнадцать минут назад: у нас еще почти два часа в запасе, – сообщил он, когда Торганов устроился на сиденье.
Николай открыл свою сумку и показал деньги полковнику.
– Хотя все может случиться с минуту на минуту, – сказал тот. – А где ваши люди нападут на врачей?