В палату раненого адвоката Стихаревых не пустили, но им удалось поговорить с лечащим врачом. Тот сообщил, что состояние раненого тяжелое, однако опасности для жизни нет.
– Месяц-полтора пробудет у нас, а потом его выпишем, – сказал эскулап.
– Если что-то потребуется, мы всегда готовы помочь, – предложил Сергей.
– Вы мне что, материальное вознаграждение предлагаете? – не понял врач. – Спасибо, но я привык на законно заработанное существовать.
– Мы тоже, – успокоила его Маша.
Из больницы супруги отправились за город, к родителям Маши. Рассказали им о суде – без подробностей, разумеется. Уверили, что дело еще не закончилось. Тихо поужинали все вместе – говорить много не хотелось никому. Мама предложила дочери и зятю остаться переночевать, но Сергей отказался, сказав, что его с утра ждут в офисе. В последнее время он запустил работу, а Тимур один не справлялся. Новиков был хорошим исполнителем, а вот руководитель из него никакой.
Они неслись к городу по новой трассе. Маша рассеянно смотрела за окно на мелькающие заснеженные сосны, на темнеющее небо, на котором сквозь редкие облачка проглядывали холодные зимние звезды. Желания любоваться зимним пейзажем не было, потому что в голову лезла одна и та же бесконечная в своей обреченности мысль – Славик уже не увидит этой земной красоты.
Стихаревы подъехали к дому. Сергей начал парковаться, но вдруг сказал:
– Пожалуй, поставлю машину в гараж. Мало ли что… Ты поднимайся, я приду через минут двадцать.
В гаражном кооперативе, что располагался неподалеку, у них был просторный, сложенный из кирпича бокс. Сергей приобрел его по случаю и почти не пользовался им. Машина стояла в гараже лишь тогда, когда супругам доводилось уезжать куда-то вдвоем. Но это случалось редко. Так что в гараже хранились лишь комплект сменной резины да канистра бензина на всякий случай.
Маша не хотела возвращаться в пустую квартиру одна и сказала, что доедет до гаража. Лучше потом вместе прогуляются до дома. Сергей спорить не стал: он никогда не спорил с женой.
Машина подъехала к шлагбауму, Стихарев посигналил. Однако никто из домика охраны не появлялся. С неба начали сыпаться мягкие крупные снежинки. Сергей продолжал сигналить, но так же безрезультатно. Тогда он вылез из салона и постучал в высокое окошко. Из домика вышел охранник и начал поднимать шлагбаум вручную, выражая при этом неудовольствие. Маша даже из машины заметила, что мужчина нетрезв. Они въехали на территорию и медленно покатили вдоль ряда одинаковых боксов, пока не доехали до своего гаража. Сергей достал ключи, распахнул ворота, развернулся и задним ходом въехал внутрь.
Супруги вышли из гаража. И вдруг муж протянул Маше ключи со словами:
– Садись в машину и быстро уезжай!
Она сжала в кулаке ключи, не понимая, почему Сергей так взволнован. Потом обернулась и увидела направляющихся явно к ним троих парней. У каждого в руке было по бейсбольной бите.
– Вместе поедем! – крикнула Маша.
И тут же поняла, что им уже не уйти. Один из парней перехватил биту двумя руками, размахнулся, подскочил к Сергею и ударил, но тот выставил вперед руку. Маше показалось, что она услышала хруст. Парень тут же полетел на спину от встречного удара. А Сергей, морщась от боли, скомандовал:
– В машину, быстро! Я задержу их!
Маша вбежала в гараж и распахнула дверцу автомобиля. Хотела сесть в машину, но, обернувшись, увидела, как двое повисли на Сергее, и он пытается освободиться. Третий уже вставал с земли. Она бросилась на помощь мужу и вцепилась руками в одного из парней. Ее отпихнули, Маша упала, а когда начала подниматься, один из парней ударил ее кулаком в лицо. Что-то сверкнуло перед глазами, потом все потемнело. И Маша поняла, что лежит на бетонном полу гаража. Попыталась встать, но тот же парень подскочил и ударил ее ногой, потом еще раз. Маша закрыла лицо руками, и вовремя, потому что тут же получила удар по рукам. Она хотела отползти, но бандит продолжал бить ее. Маша перевернулась на спину, закричала, но захлебнулась кровью. «Сейчас эти гады убьют нас…» – пронеслось в голове. Увидела перекошенное злобой лицо, а потом оно исчезло куда-то, и голос Сергея спросил:
– Сама подняться можешь? А то у меня, кажется, рука сломана.
Она попыталась, но голова гудела, и все кружилось перед глазами. Сергей протянул ей здоровую руку. Маша ухватилась за нее и с трудом встала. Увидела лежащего возле автомобиля мерзавца, который бил ее. Двое других валялись у въезда в гараж. Оба делали попытки хотя бы сесть, но сразу падали.
– В машину! – велел Сергей. – Уезжаем отсюда…
Он повернулся и, обхватив здоровой рукой Машу за талию, подвел ее к машине. И тут увидел, как один из лежащих на земле парней достал из кармана пистолет, вскинул руку.
Сергей прикрыл жену своим большим телом, и в тот же момент грохнул выстрел. Затем другой. Потом сразу два.
Маша не сообразила, что происходит. Сергей вдруг стал медленно оседать на нее. И тогда она, все поняв, закричала.
Парень с пистолетом подошел и выстрелил еще дважды. Маша пыталась удержать падающего мужа. Но сил не было, и она рухнула рядом с его телом. С пола гаража поднялся тот, который бил ее. Подошел и опустился рядом на одно колено, схватил за горло и другой рукой стал молотить ее по лицу.
– Заканчивай, – услышала Маша и потеряла сознание.
Она уже не видела, как один из напавших взял канистру и стал разбрызгивать бензин по гаражу: на стены, на пол, на автомобиль, на комплект летней резины, на умирающего Сергея и на нее, лежащую без сознания. Потом вылил остатки на ветошь, отбросил канистру и щелкнул зажигалкой.
Маша очнулась от мощного хлопка, который опалил ее жаром. Попыталась подняться и тут же начала задыхаться. Гараж был объят пламенем. Рядом лежал Сергей, и Маша постаралась сдвинуть его с места. Дым разъедал глаза и обжигал легкие, от жара пылала кожа лица. Маша кричала и волокла мужа, надеясь спасти его. Шуба на ней вспыхнула, но она продолжала тащить Сергея. И только когда выволокла его на снег, сбросила с себя шубу, стала кататься по снегу, чтобы погасить тлеющее платье. Потом вскочила, чтобы сбить снегом огонь с одежды мужа, и тут взорвался бензобак «Фрилендера». Машу отбросило в сторону, ударило о землю…
Машу лечили. Врачи делали все, что могли, но она не хотела жить. Сломанная челюсть срасталась медленно, Маша не могла жевать. Ей вставили в рот трубку и вливали в рот бульон. А она не хотела глотать, захлебывалась едой и плакала от ненависти к жестокому миру. Но рядом была мама, потом приехала Елизавета Петровна, и вдвоем женщины уговаривали ее. Дышала Маша тоже с трудом – ее легкие обожгло огнем. К тому же при каждом вздохе сломанные ребра сразу простреливало острой болью. Все ее тело было спеленато бинтами. Голова тоже забинтована. Лицо Маши обгорело не так сильно, как спина или руки, и все же, когда меняли повязку и смазывали кожу какой-то вонючей гадостью, мама убегала в коридор – рыдать.