— Что подумали?
— Что и не вы это, а тварь какая обличье ваше приняла и голову нам морочит.
— Ясно. И поэтому вы решили меня убить? За мудреные словечки? Или из-за того, что мечом пользоваться разучился?
— Нет. Нет, господин, — испугался Литас. — Просто проверить, что вы на самом деле тот, за кого себя выдаете. Ведь клятва крови не позволит причинить нам вред истинному потомку Ресара Удачливого. Вот и проверили, — развел он руками, — вы уж не гневайтесь, господин. В Диких Землях и собственной тени бояться начинаешь. Прощения просим, господин.
— Ну и как? Убедились? — ласково спросил я, с трудом удерживая улыбку на лице, хотя чувствовал, как к голове приливает волна бешенства — только сейчас я в полной мере осознал, что меня пытались убить те, кому я безоговорочно доверял.
В ответ раздался нестройный хор виноватых голосов.
— Да, господин.
— Убедились, господин.
— Простите нас, господин.
— А ты убедился? — еще ласковей осведомился я у Рикара. — Или еще раз хочешь попробовать? Дать топорик?
— Убедился, господин. На собственной шкуре, — пробубнил здоровяк, избегая встречаться со мной взглядом. — Я вообще был против этой затеи. Что я, живого человека от нечисти не отличу? Простите, господин.
— Хорошо. А теперь я хочу показать вам слабые места в вашем замысле. Первое — меня лечил священник. Какая темная тварь может это выдержать? А? Идем дальше — не далее чем несколько дней назад я спас ваши жизни, чего не стал бы делать, будь я перевертышем. Припоминаете?
— Припоминаем, господин, — ответил за всех Литас, понурив голову. — Не подумали.
Глубоко вздохнув, я продолжил:
— А теперь слушайте меня. Сейчас подбираете с земли вот это, — я ткнул пальцем в здоровяка, — и несете на площадь. До наступления ночи делаете три волокуши, да попрочнее, чтобы всю дорогу назад выдержали. Выступаем завтра с утра. С собой забираем детей и сколько сможем из оружия и инструментов. Выполняйте. Да! Чуть не забыл. Ты, Рикар, держись от меня подальше. Видеть твою морду не хочу. То же самое касается и той рыжей стервы Ван Ферсис — так ей и передайте. Не послушается — прибью! Поняли? Так, чего стоите?
Отвернувшись, я медленно пошел по узкой деревенской улочке. Злость все никак не проходила и туманила мысли, но, несмотря на это, мне надо было о многом подумать. Мои люди — я все еще считал их своими, — убедившись, что клятва крови действует, успокоились на этом. Но не я.
Единственное, в чем я сейчас был уверен, так это в том, что я не Корис Ван Исер. И никогда им не был. Слишком много указывает на это.
Тогда возникает закономерный вопрос: а кто я, собственно, такой?
И почему меня все принимают за настоящего барона?
С другой стороны, если я не Корис, то тогда почему сработала магия крови?
Поразмышлять на эту тему мне не удалось — головная боль стала просто невыносимой, казалось, что череп сейчас расколется на части. Пришлось оставить это до лучших времен. Бездумно постояв, я неохотно развернулся и поплелся в сторону площади.
Мы и так слишком сильно задержались здесь, пора бы и честь знать. Да и в Подкове нас уже заждались — как бы не надумали снарядить поисковую экспедицию. Следует поторопиться.
Не знаю почему, но то и дело у меня перед глазами всплывал образ рассерженной Али с ее огромными зелеными глазищами, мечущими молнии. Неужели ее брошенные сгоряча слова так сильно задели меня?
Где-то на границе…
Кажущаяся бесконечной каменная стена растянулась на лиги, следуя с юга на северо-восток и надежно отсекая территорию Диких Земель. Через каждые двадцать лиг находились пограничные форпосты, которые за прошедшее время разрослись в настоящие поселения, а то и городища.
Уже под вечер, когда солнце коснулось верхушек деревьев, в небольшой пограничный городок въехали несколько закутанных в черные плащи всадников. Они не стали искать трактир, чтобы промочить пересохшее горло, напротив — никто из них не спешился. Да и лошади не казались уставшими от долгого перехода.
Грохоча копытами по булыжной мостовой, они промчались сквозь город галопом, не сдерживая лошадей и не обращая внимания на оказавшихся на их пути людей, едва успевших отскочить в сторону, чтобы не оказаться под копытами.
Выехав из массивной арки ворот, отряд остановился. Сразу за воротами выложенная камнями дорога заканчивалась, переходя в узкую грунтовую одноколейку, заросшую высокой травой, — здесь начинались Дикие Земли.
Откинув капюшон плаща на спину, старик достал из седельной сумки пылающий красным шар и некоторое время внимательно вглядывался в плывущие в нем огненные сполохи. Удовлетворенно хмыкнув, он спрятал шар обратно и пришпорил лошадь, направив ее точно на запад. Остальные слитной группой последовали за ним. Порывы ветра раздували полы черных плащей, взметая их высоко в воздух, и в сгущающихся сумерках казалось, что летит стая воронов, учуявших запах смерти.
И снова со всех сторон нас окружает бесконечный и величественный лес. Окажись я здесь в другой момент, то, возможно, восхитился бы его первозданной красотой. Сейчас же мне было не до этого — кожаная упряжь волокуши невыносимо резала усталые плечи, с распаренного лица градом катился пот, заливая глаза. Вот уже как полдня я смотрел только под ноги, лишь изредка вскидывая голову, чтобы убедиться, что не сбился с пути, и снова утыкался взглядом в пожухлую траву.
Я вымотался настолько сильно, что, наткнись мы сейчас на шурдов, меня хватит не больше чем на пару взмахов мечом. Остальные чувствовали себя не лучше — вот уже третий день мы упорно двигались к дому, таща за собой тяжело нагруженные волокуши.
Одну из волокуш заняли самые маленькие из детей, те, что постарше, шли самостоятельно и даже пытались помочь в меру своих силенок, когда волокуша застревала в переплетении сучьев.
Оставшиеся две волокуши мы заполнили тщательно отобранными вещами. Большей частью это были инструменты, лучшее оружие, наконечники стрел и доспехи. От всего остального пришлось отказаться, хотя охотники успели натаскать на площадь огромную кучу добра, большую часть которого мы были не в состоянии унести. Пришлось устроить строжайший отбор. Каждый предмет тщательно осматривался, оценивались его состояние, нужность и необходимость, и только после этого он допускался на волокушу.
Как всегда, не обошлось без мелких происшествий — так, например, Стефий решил, что полсотни ножей ни к чему, хватит и десятка, и преспокойно выкинул из волокуши почти всю коллекцию ножей, что Литас так тщательно собирал, заменив их кипой потрепанных фолиантов. Обнаружившего это чудовищное святотатство Литаса едва не хватил удар, а Стефий теперь благоразумно не подходил к старшему охотнику ближе, чем на десять шагов, и изредка почесывал безобразно распухшее ухо. Сжалившись над несчастным, я наказал ему отобрать несколько самых интересных и не особенно толстых книг — зимой большую часть времени нам придется сидеть взаперти, лишь изредка высовывая нос на улицу, и чтение было бы неплохим способом скоротать досуг. Стефий послушался меня лишь отчасти — на волокуше оказались самые массивные книги, а остальные перекочевали в заплечный мешок паренька, и теперь он еле переставлял ноги, но избавляться от тяжелого груза решительно отказывался.