— Не допросы и не пыточная, отец Ликар! Келья покаяния и сокровенная беседа во спасение души! — громыхнул голосом старик. — Церковь не проводит допросы и не пытает! Мы лишь печемся о спасении их грешных душ и со смиренной молитвой на устах просим раскрыть душу в очистительной исповеди! — Нервно поправив висящий на поясе позолоченный деревянный ключ, он вновь вперил в отца Ликара пронзительный взгляд. — Не забывай об этом никогда!
— Простите, ваше святейшество, — согнулся в поклоне священник. — Смиренные молитвы вопрошателей заставляют его кричать и корчиться от боли, но не могут заставить отворить уста. И не потому, что он столь стоек, отнюдь… Просто он не знает ответов на наши вопросы. Хотя, думаю, лучше сказать несколько по-другому — он знал, но забыл. Его голова пуста, как пересохший от засухи колодец.
— Не знает? Как это возможно? Он стоял у истока! Он владел этим богомерзким орудием самого Темного! И он не знает?!
— Он прекрасный ментальный маг, хорошо обученный в Академии, и, что самое пакостное, в молодости лорд Ван Ферсис участвовал во многих очистительных рейдах ордена Искореняющих Ересь и досконально знает наши методы допр… тексты наших молитв, ваше святейшество. И ему хватило ума подготовиться к такому ходу событий — поставить несокрушимую стену в своем мозгу, препятствующую покаянию.
— Так воспользуйтесь даром другого ментального мага! Нет стен без уязвимого места! Пошатни один кирпич, и вся стена обрушится!
— Настолько мощных ментальных магов у нас нет, ваше святейшество, — все тем же размеренным и спокойным голосом ответил отец Ликар. — Возможно привлечь одного из нескольких наших воистину праведных прихожан из числа магов, но они люди мирские и находятся на имперской службе…
— Нет! — гневно прервал его старик. — Ни одно из слов этого грешника не должно покинуть орденских стен! Ты представляешь себе, что может случиться, если вся правда об Ильсере выплывет наружу? Хотя… если после успешной беседы с грешником ментальный маг не покинет наших стен… это возможно?
— С помощью Создателя нашего, — склонился в поклоне священник, сохраняя бесстрастное выражение лица. — Скажем, после беседы приглашенного мага охватит внезапная хворь, и он оставит наш грешный мир. У меня есть на примете подобный человек. Простолюдин, да к тому же весьма многоопытен — служит дознавателем в мирском суде почти полвека. Семьи нет, ведет затворнический образ жизни на окраине, но не без тайного грешка — а значит, у нас есть к нему ключик, что заставит его воспылать истинным рвением и желанием помочь Церкви. Ну а потом… Благословите ли вы меня на это деяние во имя Создателя Милостивого, ваше святейшество?
— Благословляю, — после минутного раздумья кивнул старик, тяжело опускаясь в кресло. — Когда он сможет прибыть?
— Так быстро, насколько это вообще возможно. Я прослежу за этим.
— Хорошо… Архивы, записи, дневники — что-то должно было уцелеть после пожара в его родовом имении. И эти записи ни в коем случае не должны попасть в чужие руки. Имена посвященных в его дела и могущих иметь косвенное отношение…
— Да, ваше святейшество, — склонив седую голову, ответил отец Ликар. — Все будет исполнено в точности. Но… но не слишком ли рьяно мы стараемся выяснить подробности давно минувших дней? В руки лорда случайно попал древний артефакт самого Тариса и смутил его душу… так не проще ли отправить этого богомерзкого некроманта на очистительный костер при стечении народа? Я уверен, что вскоре отец Флатис выполнит возложенную на него миссию и найдет костяной кинжал.
— Так и случится, — ответил старик, обессиленно откидываясь на спинку кресла. — Так и случится. Но только тогда, когда мы будем твердо уверены, что выкорчевали всю ересь, что не оставили ни одного ядовитого побега, могущего… опорочить имя Церкви.
— Опорочить имя Церкви? Простите ваше преосвященство, кажется, я упустил нить вашей мысли. И я никак не могу взять в толк ваши недавние слова «если вся правда о Ильсере выйдет наружу»…
— Что ты знаешь о Ильсере? — перебил его старый священнослужитель, слегка дрожащей рукой наливая в серебряный кубок красное вино.
— Это каменный саркофаг, созданный силами Церкви и имперских магов, чтобы заключить в нем мятежного принца Тариса Ван Санти. Ильсера должна была лишить Тариса возможности творить заклинания некромантии. Священники наложили особые сдерживающие молитвы, лучшие маги с даром Крепителя прибегли к своей силе и придали камню несокрушимую твердость, стихийные маги защитили камень от любого воздействия огнем, водой…
— Это все никчемные подробности, отец Ликар! — раздосадованно взмахнул рукой старик, едва не расплескав вино. — Это знает каждый деревенский мальчишка, наслушавшийся бродячих менестрелей! И правды в этих россказнях немного! Ты праведно и усердно служишь Церкви, ты мое доверенное лицо для особо важных дел, но даже тебе я никогда не говорил того, что поведаю сейчас. Два века мы старались забыть о совершенной ошибке, но похоже, настало время вспомнить. Слушай же. Двести лет назад Церковь совершила страшную ошибку, пошла на поводу у императора Мезерана и по его воле создала особый саркофаг! Ильсеру сделали мы и только мы!
— Но это значит…
— Да. Маги не имели ни малейшего отношения к созданию узилища для Тариса, более того — толком ничего не знали об истинном предназначении саркофага! Создавая Ильсеру, священники воспользовались древними знаниями, не имеющими ничего общего с обычной магией или изгоняющими зло молитвами. И знания эти они почерпнули из того источника, к которому лучше не припадать, даже если тебе грозит неминуемая смерть от иссушающей жажды!
Сделав паузу, старик одним глотком опустошил кубок и тут же вновь наполнил его из хрустального кувшина с изображением цветка Раймены на обеих сторонах. Задумчиво побарабанил сухими пальцами по подлокотнику кресла, словно раздумывая, стоит ли говорить дальше, но все же продолжил:
— Много тысячелетий назад, когда Создатель еще не явил себя миру, принеся ему истинную веру и прогнав мрак из наших сердец, людское племя уже давно существовало, но их души витали в кромешной тьме. С приходом Создателя появилась надежда. Многие узрели исходящий от него свет и направили стопы в верную сторону, многие, но все же не все. Ибо люди слабы и беспомощны в самой сути своей, не решающиеся сделать шаг, уподобляясь овечьему стаду без пастуха, лишь топчутся на месте, а то и вовсе идут по пути, ведущему в бездну. Люди слепы и нуждаются в зрячем поводыре, что видит истинный свет и способен провести к нему остальных… И нашлись те, кто взвалил на свои плечи сию непосильную ношу и повел людей за собой. Так появилась Церковь…
— Ваше святейшество, — отец Ликар почтительно прервал старика, — я хорошо знаю божественную историю.
— Слушай! — пристукнул старик ладонью по подлокотнику, и священник тут же затих. — Слушай и внемли! Так вот. Стоящие у самих истоков Церкви смогли указать заблудшим душим дорогу к свету, и вот уже долгие века мы верим лишь в Создателя нашего Милостивого и Единственного! Но так было не всегда! Как я уже говорил, люди слепы и не могут жить без веры. До прихода Создателя людское племя поклонялось совсем другому богу, исчадию тьмы, злобному демону, что требовал от них лишь одного — постоянных и обильных кровавых жертвоприношений. Человеческих жертвоприношений. Кровь потоками лилась с багровых алтарей, что стояли на вершинах огромных жертвенных зиккуратов. Взамен демон даровал людям знание. Не силу! Всего лишь знание, но какое! Он научил накапливать чужую жизненную энергию и управлять ею! Научил создавать кошмарных тварей, слепленных из костей и мертвой плоти! И много чему еще, не менее ужасному. У демона было имя — Морграат. Дарованное им знание в те мрачные времена называлось просто Искусством, практикующие это знание адепты — Раатхи, они же были жрецами своего бога Морграата, неустанно умерщвляя во славу ему десятки и сотни людей ежедневно. То была эра зловещего мрака, к счастью, закончившаяся до того, как род человеческий был бы полностью истреблен. Теперь же, спустя многие века, мы называем все это другими словами. Раатхи — некроманты, а сам Морграат… на протяжении веков мы старались искоренить это проклятое имя, и теперь почти забытого бога называют не иначе, как Темный.