Черта с два! Письмо не отправлялось, а на экране возникла надпись «соединение прервано. Установить соединение?»
Последующий час был убит на бесплодные попытки прорваться в сеть – безрезультатно: впервые за несколько лет мой Интернет капитально закозлил и перестал подавать признаки жизни. Напрасно я связывалась с телефонной компанией, напрасно орала в трубку на операторов: с линией все было в порядке.
А Интернет все равно не запускался.
Пошлю письмо с работы, решила я, утомленная борьбой с техникой. И выключила компьютер.
Домино уже давно перестал проявлять интерес и к компьютеру, и к моим коленям. Он переместился на хлипкую этажерку и теперь сидел на ней, повернувшись ко мне морщинистой задницей.
– Эй, – позвала я кота. – Ты что, обиделся?
Кот не отзывался.
– Ладно. Можешь делать что хочешь, а я отправляюсь спать.
…Время, предшествующее сну, было лучшим временем суток. Так всегда казалось мне, далекой от мысли взять и поменять свою устоявшуюся дневную жизнь на безалаберную ночную. Клубы, которые я время от времени посещала со своими парнями, казались мне чересчур шумными; на то, чтобы колбаситься в них всю ночь, у меня просто не хватало ни сил, ни темперамента. К тому же я явно проигрывала клубящимся девицам, и дело было далеко не во внешности, далеко не в прикиде. В этих девицах было нечто такое, что напрочь отсутствовало у меня -
кураж, магнетизм, изюминка.
Во всем виновата мусик. Намба ван в нашем лягушатнике. На нашей опушке. Это ее могучая, эксцентричная и не в меру эгоистическая крона способствовала тому, что я, подобно жалкому кустарнику, подобно мху и папоротникам, всегда прозябала в тени: мусик скрывала от меня солнце, да-да! И семейная норма по куражу, магнетизму и изюминкам досталась именно ей.
А на моих игральных костях всегда выпадало лишь «врожд. грамотность», что само по себе было проигрышной комбинацией. Врожденную грамотность в огнях эр-эн-бишной или кислотной вечеринки не разглядишь. И со дна бокала для коктейля не выловишь. Единственный приличный человек из всех моих любовников (владелец небольшого агентства автоперевозок «ГАЗЕЛЬкин» И.И. Комашко, тридцати пяти лет) как-то раз пришел в ночной клуб со мной, а ушел – совсем с другой девушкой.
После этого он сменил номера всех своих сотовых – очевидно, боялся, что я буду преследовать автопредприятие «ГАЗЕЛЬкин» своей любовью, бедняжка.
Фортель с номерами был совершенно напрасным – я и не собиралась домогаться его, я и так знала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, всяк сверчок знай свой шесток.
На шестке с надписью «Элина-Августа-Магдалена-Флоранс» компактно располагались десяток модных и пара-тройка просто хороших книг. Глянцевые журналы с абсолютно неприменимыми к жизни советами «Как заставить мужчину отправиться с вами под венец». Несколько фотоальбомов, их приятно рассматривать в тишине. Диски с умиротворяющим джазом. Диски с умиротворяющим блюзом. Диски с операми «Князь Игорь» и «Чио-Чио-Сан». За «Чио-Чио-Сан» еще оставались пустоты, в которых мог уместиться телевизор, но телевизор я не смотрю из принципа.
Вот и теперь я просочилась в неохваченную юмористами, спецкорами, сериалами и позапрошлогодними блок-бастерами спальню, сменила домашний халат на ночную рубашку из хлопка (не самую модную, но теплую, как раз для января), включила ночник и юркнула под одеяло. На повестке дня стоял Анри Картье-Брессон, великий фотограф и мастер репортажной съемки. Альбом избранных фотографий «Мир Анри Картье-Брессона» я заказала по Интернету месяц назад, он был доставлен мне вчера, так что сегодняшний вечер по праву принадлежал знакомству с мэтром.
Валенсия. Мадрид. Футуристические пейзажи Барселоны. Места, до которых мне не добраться по определению, но вряд ли в жизни они выглядят так же прекрасно, как на черно-белых фотографиях Анри. Так что и жалеть тут особо не о чем.
Рассматривание альбома так увлекло меня, что я не заметила появления Домино. Кот совершил дерзкий маневр по освоению пространства кровати и, только исходив ее вдоль и поперек, устроился у меня под мышкой.
– Нравится? – спросила я у кота, имея в виду фотографии monsieur Анри.
Он на секунду зажмурил глаза и тут же снова открыл их: фотографии ему нравились, особенно одна – мадридская. Кот даже положил на нее переднюю лапу, не давая мне перелистнуть страницу. На мой непросвещенный взгляд, ничего сверхвыдающегося в фотографии не было: так, часть улицы и забор вдоль нее, куски рекламных щитов по краям и остов здания на заднем плане. По улице шел мужчина, взятый объективом слишком далеко, чтобы разглядеть подробности. На мужчине была актуальная для 1933 (а именно этим годом датировался снимок) шляпа – светлая, с темным кантом, темный же костюм и трость. Что еще было актуально в 1933 году? Приталенные жакеты, сужающиеся книзу юбки, сумочка-конверт, модельные шляпки, Гитлер.
О Гитлере думать не хотелось, и я переключилась на созерцание рекламного стенда в левой части снимка.
«Concepcion Jeronima.13» – вот и вся надпись на рекламе.
Concepcion – значение слова слишком расплывчато, но испаноязычный мир вообще грешит подобной смысловой расплывчатостью; переводить приглашения из испанского консульства на то или иное культурное мероприятие (эти приглашения преследуют меня, в каком бы издании я ни работала) – удовольствие из категории сомнительных. Jeronima.13 вселяет чуть больше оптимизма. Jeronima.13 больше похоже на адрес – гостиницы или пансиона. В пользу этой версии говорит рисованная группа товарищей, стоящих на таком же рисованном крыльце, как раз над надписью. Я явственно вижу семь или восемь силуэтов, три ближних ко мне снова принадлежат мужчинам. Затем следуют две женщины, остальных поглотило несовершенство объектива; побыстрее избавиться от бессмысленного сканирования фотографии – вот чего мне хочется.
Но Домино все еще придерживает лапой страницу.
А когда я пытаюсь применить силу – он выпускает когти, больно впивающиеся мне в руку. Вывод, который напрашивается сам собой: мне досталась тварь с ярко выраженными художественными предпочтениями.
– Предлагаю соломоново решение. – Я повела себя как заправский дипломат. – Чтобы никому не было обидно. Ты хочешь остаться на этой странице, так?
Кот утвердительно мяукнул.
– А мне она порядком надоела. Я бы хотела двинуться дальше. Но поскольку ты с этим не согласен…
Кот мяукнул снова.
– …то просмотр на сегодня считаю законченным. Вернемся к альбому завтра. Или… Или когда ты пожелаешь.
Высказанное мной полностью удовлетворило Домино. Он задышал мне в подмышку, демонстрируя полное небрежение к фотографии, страницу с которой я тотчас же захлопнула. Все правильно – самое время прикинуться пай-девочкой и закрыть глазки в ожидании; что, если горячее тельце Домино навеет новые, яркие образы моим (обычно не слишком изобретательным) снам?