– Ну, не обманули кудесники! – с веселым облегчением воскликнул он и перевел наконец взгляд на Веселку. – Не обманули, что богиню весны для меня нашли! Как тебя звать-то – Леля, Весна-Красна?
– Веселкой меня звать! – смеясь, ответила она.
– Веселкой… – повторил он и подошел к ней ближе, внимательно вглядываясь в ее лицо.
И она перестала смеяться, заставила себя успокоиться, как перед последним, самым важным испытанием. Березовые листья в волосах княгини уже говорили о многом: только тот, в ком живет дух Надвечной Весны, мог пробудить жизнь в княгине-березке, а значит, из беседы с Солнце-Богом далекий личивинский кудесник, летавший к нему на бубне, вынес гораздо больше истины, чем можно было подумать поначалу. И Огнеяр был уверен, что все это не ошибка и не совпадение. Он хотел лишь понять, как это вышло.
Она говорит, что ее зовут Веселкой, что она купеческая дочь из Прямичева. Несомненно, когда-то, и не так уж давно, это была чистая правда. Потом это постепенно стало не полной правдой, а теперь, похоже, и совсем не правда. Образ девицы из Прямичева как бы двоился в его глазах, по-неземному зорких, складывался из двух совсем разных существ. С одной стороны, сидит на лавке обычная девушка, довольно рослая и стройная, тонкая, с красивой светло-русой косой, с мягкими задорными кудряшками надо лбом и на висках, с белым лицом, с ярким румянцем, с ясными глазами, сияющими, как голубые звезды. Но из-под человеческой оболочки настойчиво рвались наружу яркие лучи надвечного света. Они были как крохотные капельки росы по краю листа – то их и не видно, но упади сюда луч – и роса заиграет, загорится всеми цветами, рассыплет то ярко-огненный, то темно-синий, то зеленый, то звездно-белый блеск… Этим лучом стал его взгляд, стал живущий в сыне Велеса дух божества, основы и опоры мироздания. Под его взглядом облик девушки преобразился, в нем проступила сила и сущность гораздо более высокая, чем человеческая, даже черты лица раскрылись и мягко засияли прелестью раннего весеннего утра… В них ожили свежесть ручья, свободное дыхание земли, впервые вздохнувшей без ледяных и снежных оков, восторг молодой травки, уразумевшей своим крошечным умишком, что теперь расти можно… В этой девушке из далекого Прямичева действительно жила и дышала та потерянная сила, без которой колесо годового круга сломалось и не могло оборачиваться положенным порядком. К нему пришла потерянная миром весна. Сама пришла, можно сказать, своими ногами, потому что он ее не искал и даже не знал о ней. И чем лучше он уяснял себе все это, тем шире в его душе разливалась горячая бурная радость. Потерянная весна нашлась! В мир вернулась та самая сила, без которой не может продолжаться его жизнь. Весна нашлась и пришла к нему, Огнеяру, чтобы он… И что он должен теперь делать?
– Как ты сюда попала, я знаю, – сказал он. – А куда ты направлялась-то?
– К тебе, княже, – просто ответила Веселка.
– Ко мне? Из Прямичева самого? – Огнеяр удивился. – Зачем?
– Зачем… – Веселке трудно было это объяснить, она сейчас не помнила тех причин, которыми объясняла свое желание пуститься в поход. Да и не причины это были, а так, туман, смутные догадки, что все это «не просто так», и желание делать хоть что-то. – У нас одна ведунья есть… Веверицей зовут… Так она сказала, что ей явилась Вела…
– Что? – Огнеяр вдруг подпрыгнул на месте, и Веселка содрогнулась от неожиданного испуга: казалось, он, как зверь, сейчас бросится на нее. Но Огнеяр остался на месте, только подался вперед, ближе к ней, оперся ладонями о колени и впился в нее горящим взглядом. Багровая искра в глубине его глаз вспыхнула ярче, и Веселка поежилась: этот взгляд обжигал. – Вела явилась?
Веселка не могла понять его изумления: она же не знала, что сам он напрасно пытался услышать голос Велы и Велеса, к которым он, сын Подземного Владыки, был гораздо ближе, чем какая-то ведунья из Прямичева.
– Ведь это старуха? Ваша ведунья то есть? – Княгиня бросила на Веселку вопросительный взгляд, и та кивнула. – Я подумала: если Вела не могла выйти к нам сюда, она могла войти в старуху… В любую старуху. И сказать, что ей нужно.
– А почему в Прямичеве? Почему не у нас здесь?
– Она очень испугалась, – неуверенно заметила Веселка. – Она когда увидела, что наша гадательная чаша в ларе сама собой разбилась, то сказала, что всему свету конец… Она была такая страшная… Как Лесная Баба, как смерть…
Князь Огнеяр кивнул: было похоже на правду, что дух Велы вошел именно в старуху, которая была к нему ближе, чем он, молодой и полный сил мужчина.
– А может быть, она не тебе, а другим хотела скорее весть подать, – добавила княгиня и глазами показала мужу на Веселку.
– Что… что она сказала? – жадно спросил он.
– Что ты… что ты Лелю похитил и в подземелье заточил, – робко ответила Веселка, чуть-чуть улыбаясь в знак того, что сама в это не верит. – Ведь это неправда?
– Ну еще бы! – согласился Огнеяр. – Как мне ее заточить, если я ее и в глаза не видел? И еще что сказала?
– Да больше и ничего.
– Но она тебя ко мне послала?
– Нет. Зачем? Я же не Перун, чтобы у Велеса весну отбивать. У нас тогда вече собиралось и приговорило… Сперва хотели войско на тебя собирать, да князь наш не захотел…
– Помнит меня! – Огнеяр усмехнулся.
– И тогда решили, что Громобой один пойдет. То есть он сам так решил.
– Кто? – Огнеяр вдруг насторожился. В мыслях его мелькнуло далекое смутное воспоминание, вызванное этим именем. – Кто такой?
– А в Кузнечном конце у старосты, у Вестима, сын старший зовется сыном Перуна, – пояснила Веселка. – Он ему не родной, а приемный, его Вестим двадцать пять лет назад после грозы в стволе громобоя нашел, ну, волхвы и сказали, что он сын Перуна…
Когда княгиня сказала, что Вела хотела скорее подать весть «другим», Веселка вспомнила о Громобое, для которого, как она тогда же подумала, эта весть и предназначалась. В мыслях ее вдруг начало складываться еще смутное, но довольно целостное представление: Громобой – Огнеяр – она, Веселка… Этот треугольник сложился не случайно. Перун – Велес – Леля, те самые трое, о которых говорят кощуны, чье влечение и борьба обеспечивают вращение годового круга… И она торопилась рассказывать, ожидая, что Огнеяр тоже все это поймет и лучше нее самой разберется в хитросплетениях людских и божеских дорог.
Веселка рассказывала, Огнеяр слушал ее краем уха, вглядываясь в собственные воспоминания, словно заревом освещенные ее словами. Несколько лет назад он узнал, что в мире есть человек, сын Перуна, судьбой предназначенный в противники ему. И вот все сходится, это он. Сын Перуна, как и обещало предсказание, родился не от земных родителей, а от грома и молнии; он – тоже оборотень, и в младенчестве по ночам становился жеребенком, пока кто-то из волхвов не научил его сохранять человеческий облик. Ему оказалось под силу укротить Зимнего Зверя в собственных владениях того, в Полях Зимерзлы, добыть меч с Калинова моста, раскрыть этим мечом дорогу в Надвечный мир через первый попавшийся дуб… И он шел сюда…