– Я не причиню тебе зла, добрая девушка, – с трудом шевеля языком, промолвил Гримкель, и против воли речь его получилась заискивающей. – Отчего ты испугалась?
– Ах, знатный ярл! – радостно воскликнула Хёрдис. Она тоже его узнала, и в ее глазах мелькнуло ехидное торжество. – Вот как нам с тобой привелось встретиться! – воскликнула она голосом гостеприимной хозяйки, встречающей дорогого гостя. – Это я-то испугалась? На кого ты охотился в моем лесу? На троллей? Этого добра всегда полно, только они ни на что не пригодны. Туповатое племя! Или тебе нужны фьялли? Так фьялли водятся южнее, на песчаной отмели! И не следовало тебе выходить в сумерках одному – в ночь Середины Лета вся нечисть особенно опасна! Что же ты молчишь? Или разговаривать с дочерью рабыни ниже твоего высокого достоинства?
Эта дерзкая речь разъярила Гримкеля. Он не был большим храбрецом, но подобное нахальство уязвило его самолюбие, и гнев потеснил страх. Он напрягся, попытался освободиться от невидимых пут и сумел чуть-чуть пошевелиться.
– Мерзкая ведьма! – крикнул он. – Это тебе дорого обойдется! Отпусти меня сейчас же! Я сверну тебе шею!
– Да разве я тебя держу? – изумленно воскликнула ведьма. – Ты свободен делать что хочешь!
И тут же невидимые путы пропали. Гримкель в ярости бросился к ведьме, а она вскрикнула и кинулась бежать. И Гримкель разом устыдился: ему показалось, что невидимые оковы ему померещились спьяну. Должно быть, от пива фру Альмвейг он уснул, прислонясь к дереву.
– Эй, погоди! – крикнул он ей вслед. – Я тебе ничего не сделаю!
Девчонка остановилась, обернулась, на лице ее был испуг.
– Поклянись, что ты не нечисть! – потребовала она.
– Я? – изумился Гримкель. Только что он то же самое готов был требовать от нее.
– А кто же? – опасливо отозвалась Хёрдис, глуповато тараща глаза. Давно ей не случалось так веселиться. – Зачем бы человеку бродить ночью в лесу? Да еще одному? Да еще прятаться за деревьями?
Гримкель был окончательно сбит с толку. Девчонка говорила так убедительно, что он и сам подумал: а я ли это, Гримкель сын Бергтора, или какой-нибудь тролль в моем обличье?
– Да нет же, я не тролль, клянусь Одноруким Асом! – сказал он, не столько девчонке, сколько самому себе, и вынул серебряный амулет Тюра. – Я Гримкель ярл. Разве ты меня не знаешь? Я тебя знаю. Ты – дочь Фрейвида. Тебя зовут Гьёрдис?
– Меня зовут Хёрдис, – с обидой отозвалась девушка. – Гьёрдис – это из другой саги [16] . Если я дочь рабыни, это еще не значит, что можно путать мое имя.
– Я вовсе не хотел тебя обидеть, – примирительно сказал Гримкель. Теперь он пришел в себя и готов был отнестись к замарашке снисходительно. – Иди сюда, не бойся. Чего ты бродишь здесь одна?
– Я не одна, со мной Серый. – Хёрдис кивнула на пса. – А зачем я здесь брожу… – Она скосила глаза, потом заговорщицки посмотрела на Гримкеля, будто колебалась, открыть ли ему важную тайну или не стоит.
Она сама еще не знала, что бы такое ему наплести. Ей казалось забавным напугать и подурачить знатного ярла, брата самой кюны, но она еще не придумала, можно ли извлечь из встречи с ним какую-нибудь пользу.
– Должно быть, у тебя здесь свидание с каким-нибудь парнем! – грубовато хохотнул Гримкель. – Не бойся, я не выдам.
– Вот еще! – презрительно фыркнула Хёрдис, но тут же передумала и добавила жалобным голосом: – Да что ты, добрый господин, кто же посмотрит на дочь рабыни? Всем подавай благородных девушек. А я…
Она грустно склонила голову, казалось – сейчас заплачет от жалости к себе. А ведь она так хороша – молода, стройна, и волосы ее струятся густым потоком до самых колен! Ее лицо нельзя было назвать красивым, но во всем облике ее было что-то дразнящее, раздражающее, и Гримкелю казалось, что каждое ее движение, каждый взгляд рассыпает вокруг снопы горячих искр, которые попадают прямо в душу и долго еще жгутся изнутри.
– Ну, не притворяйся! – сказал он и шагнул к ней. – Ставлю золотое кольцо, что каждый вечер кто-нибудь пытается обнять тебя в темных сенях, когда Фрейвид не видит!
Хёрдис бросила на него быстрый лукавый взгляд.
– Может, и пытаются, – пропела она. – Но едва ли кто-нибудь захочет взять меня в жены. А ведь я не так уж хуже других… Не хуже моей сестры Ингвильды. Она-то невеста всем на зависть. Как бы те рябые фьялли не увезли ее с собой! Они ведь живут вон там. – Хёрдис махнула рукой на юг, в сторону песчаной отмели. – И я приглядываю за ними: что-то они замышляют!
Лицо ее стало загадочным, глаза многозначительно округлились. Гримкель вспомнил о фьяллях, о своей стычке с Модольвом и помрачнел.
– Эти фьялли такой народ, что я удивлюсь, если они ничего не станут замышлять! – сказал он, насупившись и наморщив низкий лоб. Эти морщины так забавно ездили вверх-вниз, что Хёрдис едва сдерживала смех. – И я дорого дал бы за то, чтобы знать, что у них делается.
– Я-то знаю, что у них делается! – с намеком протянула Хёрдис.
– Да уж я не сомневаюсь, что ты много знаешь… – согласился Гримкель, пристально вглядываясь ей в лицо.
Он был уверен, что пронырливая и неробкая девчонка знает все и про всех на этом берегу. Дружба с ней может оказаться весьма полезной. Фрейвид Огниво – человек могущественный, самолюбивый, умный и скрытный. Сегодня он друг конунгу квиттов и даже воспитатель его старшего сына. Но что-то эти фьялли у него загостились, и он принимает их с почетом. Может быть, он хочет быть другом и конунгу фьяллей тоже? С одной стороны, это очень опасно, а с другой… благодаря этому можно будет навсегда избавиться от такого опасного соперника, как Фрейвид хёвдинг. И свой человек в доме Фрейвида, пусть даже этот человек – всего лишь девчонка, может быть весьма полезен!
– Послушай-ка… Хёрдис! – Гримкель даже вспомнил ее имя. – Как тебе нравится вот это кольцо?
– Какое? – Хёрдис вытянула шею, стараясь лучше рассмотреть золотое кольцо на пальце у Гримкеля, глаза ее хищно сузились.
– Вот это. – Гримкель протянул руку, чтобы она могла лучше рассмотреть. – Оно будет твое, если ты в обмен пообещаешь мне хорошенько присматривать за фьяллями, пока они здесь.
– Обещаю! – быстро сказала Хёрдис и хихикнула про себя. Наблюдать за фьяллями ей и самой было любопытно. Кто же откажется в придачу получить золотое кольцо?
– А когда к тебе придет человек и скажет… Вот. – Гримкель поднял с земли сосновый сук, разломил его и протянул одну половинку Хёрдис. – Покажет вторую половину этого сука, ты расскажешь ему обо всем любопытном, что узнаешь. Нравится тебе такой уговор?
– Нравится, – быстро сказала Хёрдис, не отводя жадного взгляда от кольца. У нее никогда в жизни не было золота.
Стянув с пальца кольцо, Гримкель протянул его Хёрдис. Она мгновенно схватила подарок с его ладони, как сорока, и тут же оказалась в десяти шагах от него. Теперь уже не отнимешь! Посмеиваясь, она вертела на пальце широкий мужской перстень. Его можно повесить на ремешке на шею – тоже будет хорошо! Не всякая дура служанка из тех, кто перед ней чванится потому, что они-то родились от свободных родителей, получит от своего дурака жениха такое сокровище! Сама Хильдигунна съест от зависти свое покрывало, когда увидит! Все будут приставать с расспросами, откуда у нее такое, а она им не скажет, и пусть они все лопнут от любопытства!