В темных сенях вдруг завозилось что-то большое и мохнатое; Неизмира прошиб холодный пот.
– Волк! – простонал смутно знакомый голос.
Князь прижался к стене, судорожно стиснув рукоять ножа на поясе, желая позвать кого-нибудь и не в силах шевельнуть губами.
– Красные глаза горят. Жгут! Ой как горячо! – в тоске и боли тянул голос, и Неизмир вдруг сообразил, что это Толкуша.
От страшного облегчения у него ослабели ноги, и он сел на что-то в темноте, кажется, на бочку.
Безумная девка выползла из угла, помотала нечесаными волосами.
– Ой, матушка, укрой меня! – тоскливо заныла она, не видя никого и ничего вокруг. – Он идет сожрать меня! Ой как горячо!
Князь шевельнулся. Толкуша взвизгнула, будто коснулась раскаленного угля, метнулась в темный угол и завозилась там, попискивая, как животное.
Дрожащей рукой вытирая мокрый лоб, Неизмир торопливо пошел к себе. Безумная девка вдруг показалась ему зримым образом его собственной души, готовой завыть от давящего страха.
Румянка проснулась, как от толчка, подняла голову, села, оглядела опочивальню. В очаге ярко горел огонь, в воздухе висел незнакомый сладковатый запах, приятный и смутно тревожный. Чувствовалось чье-то недавнее присутствие. Недоуменно потирая щеки, Румянка посидела, потом вдруг вскочила, отодвинула заслонку с окошка, постояла, жадно вдыхая свежий воздух ранней осени, тонко пахнущий первой сыростью и прелой листвой.
В голове ее прояснилось, и она вспомнила свой сон. Ей приснился княжич Огнеяр, впервые за много месяцев. Она видела его среди каких-то странных людей, одетых в волчьи шкуры, он сидел во главе длинного стола, женщины с распущенными темными волосами и некрасивыми узкоглазыми лицами подносили ему турьи рога с каким-то напитком, седой старик дергал струны каких-то маленьких плоских гуслей и дребезжащим голосом тянул песню на непонятном языке, а все чужие люди в просторной палате торжествующе кричали, протягивая свои костяные и медные кубки к Огнеяру. А лицо его во сне испугало Румянку: оно стало каким-то чужим, в нем светилось что-то хищное, черные глаза горели красным огнем. Приснится же такое!
Румянка оглянулась на княгиню, отошла от окошка, получше укрыла княгиню беличьим одеялом. Все-таки надо утром рассказать ей. Она так давно не слышала ничего о сыне, что даже этот сон будет ей интересен. Румянка не знала, что это дух княгини случайно захватил ее дух с собой, и они видели во сне одно и то же. Но и за это княгиня завтра поблагодарит богов – значит, их сон был правдой.
Наутро князь велел позвать к себе Светела. Брат пришел быстро, как всегда. Он был так же строен и красив, только улыбался реже, и в минуты раздумий на его ясном челе появлялась складка почти как у брата.
– Ты больше не расспрашивал купцов? – спросил его Неизмир.
– Я послал людей, они опросили всех купцов, кто плыл к нам с полуночи, через личивинские земли, – тут же ответил Светел. Ему тоже не давали покоя вести славенцев, но он тратил время не на мучительные раздумья, а на дело. – Нашли даже одного, кто сам видел этого князя.
– И что? – Неизмир нетерпеливо впился газами в лицо брата.
Он не сомневался в Двоеумовой ворожбе, но сейчас в нем вспыхнула надежда, что люди видели другого.
– На нем была волчья личина. Купец говорит – это было так похоже на настоящую волчью голову на человеческих плечах, что он до сих пор заикается от страха.
– Личина? – Неизмир посмотрел Светелу в глаза.
Оба они помнили, как голова Огнеяра на их глазах стала волчьей головой. Светел опустил взор.
– Нам нельзя ждать, пока он сам нападет на нас, – чуть погодя заговорил Неизмир. – Мы должны быть готовы. И я знаю, что ты должен делать.
Светел вопросительно посмотрел на него. Он и сам уже думал о походе, но, строго говоря, лезть даже с большим войском в неведомые личивинские леса было безумием. Говорлины уже больше ста лет не ходили походами на личивинов. В их бескрайних лесах не найдет дороги ни охотник, ни воевода, ни чародей.
– Ты должен поехать к глиногорскому князю Скородуму, – сказал Неизмир. – Ничего не говори ему о Дивии, скажи, что о нем уже больше полугода нет вестей. Наследник чуроборского стола теперь ты. И сватайся к его дочери. Наследнику Скородум не откажет. А когда он будет твоим тестем, он и сам захочет, чтобы Чуробор достался тебе. Даже если Дивий и вылезет со своими личивинами из лесов, против него будем не только мы, но и смолятичи. А Скородум тоже умеет водить полки.
– Когда мне выезжать? – спросил Светел.
Замысел брата показался ему очень хорош – пожалуй, это лучшее, что сейчас можно сделать.
– Как можно быстрее. Завтра. Я уже приказал собирать подарки для Скородума и княжны. Если он согласится – он должен согласиться! – играйте свадьбу поскорее. Даже меня не ждите – скажи, что я очень болен и жду тебя дома уже с молодой женой. Торопись. Ведь никто не знает, что задумал оборотень!
Неизмир сжал голову руками, словно тревожные мысли готовы были расколоть ее. Светел ободряюще положил руку ему на плечо, пожал его и вышел. Перед такой дорогой предстояло много сборов, а у него был только один день.
Светел не мог знать, что кое-кто его уже опередил. Безо всякой ворожбы, только выслушав рассказ славенских купцов, Тополь и Кречет поверили, что новый князь личивинов и есть он, Серебряный Волк, вожак их Стаи.
Все эти месяцы они ждали его, бесцельно околачивались по Чуробору и княжескому двору, не желая служить Неизмиру и Светелу, а сами ловили слухи, мечтали о возвращении Серебряного и готовы были устремиться к нему по первому зову. А раз он воюет – им самое место возле него. Не может такого быть, чтобы ему не требовались умелые и преданные воины!
С одного взгляда поняв друг друга, оба кметя тут же бросились вон с княжьего двора. Оставалось только найти Утреча. Во время торгов он целыми днями бродил по площадям, так как очень любил людей посмотреть и себя показать.
– Если надо, я тоже напялю на голову волчью морду! – бормотал Тополь на ходу. – А выть лучше меня ни один личивин не умеет.
– Как мы его только найдем? – сомневался Кречет. – В тех лесах сам Леший ногу сломит!
– Найдем! – отмахнулся Тополь. – У меня на него нюх!
Протолкавшись через толпу на торгу, они скоро нашли Утреча.
Услышав новости, тот едва не подпрыгнул от радости и завопил:
– А чего ждем-то?
– Тебя, болван!
– А я уже бегу!
В согласии его два друга не сомневались. И еще до темноты три всадника выехали из ворот Чуробора. Чтобы привлекать к себе поменьше внимания, они связали длинные волосы в хвосты и спрятали их под ворот рубах, оделись понеприметнее, но взяли с собой все оружие, которое могло пригодиться. Все трое были уверены, что их ждут впереди битвы. Они очень хорошо знали своего вожака.