Близнецы тем временем спрыгнули на землю и заспорили, обсуждая какую-то из досок обшивки и увлеченно стуча по дереву. Эренгерда хотела встать и подойти ближе к штевню, но тут у раскрытых дверей сарая послышался голос Сольвейг:
– Ну, я же тебе говорила? Оба они здесь, возле своей ненаглядной «Свинки». Уже соскучились! Эй, родичи!
– Да я и сам соскучился! – ответил ей голос мужчины. – Здравствуй, «Свинушечка», красавица ты моя!
Эренгерда застыла на скамье, вцепившись обеими руками в край. За три месяца она позабыла этот голос, но сейчас узнала; он показался ей немного другим, но таким близким и желанным, что она совсем растерялась от волнения. Встать или остаться сидеть? Может быть, он ее не заметит… Что она ему скажет? Как посмотрит на него после того, как три дня его избегала? Он сразу поймет, что она пришла к кораблю ради него, какой стыд! И тут же ей так нестерпимо захотелось скорее увидеть его, что она едва не вскочила.
А Гельд тем временем поздоровался с близнецами, прошелся вдоль борта и вдруг вскочил на корабль. И сразу увидел Эренгерду, сидящую под штевнем.
Сначала он чуть не принял ее за видение. Со времени своего возвращения он из обрывков разговоров уловил, что Эренгерда дочь Кольбейна не умерла, не вышла замуж и никуда не уехала. Она здесь, в Аскефьорде. И то, что она не показывается в усадьбе конунга, означает, что она не хочет видеть его, Гельда. Не собираясь навязываться, он не искал встреч, даже не пошел в гости к Асвальду, хотя это было бы вполне уместно. И вдруг она возникла перед ним, на «Рогатой Свинье», в полумраке корабельного сарая – это морок, не иначе!
Они застыли, глядя друг на друга. Эренгерда опомнилась первой и негромко фыркнула от смеха: уж очень забавна показалась ей эта нежданная встреча, их изумленно-недоверчивые лица. Она пыталась сдержаться, но не могла: душевное напряжение и волнение требовали выхода, ее лицо подрагивало, она кусала нижнюю губу изнутри, но все же наконец залилась смехом. Видя это, Гельд засмеялся тоже: что бы там ни было, она не слишком огорчена этим свиданием. Сразу все показалось легко, все преграды растаяли. Смех смыл без следа все сомнения, осталась только чистая радость встречи – захотелось протянуть руки и привлечь ее к себе…
Гельд взял Эренгерду за руку, и она не отняла ее, позволила ему поднять себя со скамьи. Над бортом появились головы близнецов, тоже смеявшихся.
– Вот так подарок, да, Гельд? – приговаривали они. – Мы тебе нарочно не сказали. Ты и не ждал, что на нашей «Свинье» скрывается такая прекрасная всадница! Не хуже самой Фрейи, да? [8]
– Вот у него и спроси, какая из себя эта Далла! – посоветовал Эренгерде Слагви. – Он-то с ней недавно виделся!
Эренгерда ахнула, покраснела и хотела отнять руку. Она никак не ждала, что близнецы выдадут ее расспросы. Но Гельд не выпустил ее руки, глянул на нее сначала удивленно, а потом весело:
– Так значит, ты спрашивала о Далле?
Ему это сразу сказало очень многое.
– Ничего подобного! – отчаянно отказывалась Эренгерда, не в силах подавить смех и даже не надеясь, что он ей поверит. – И не думала даже!
Гельд улыбнулся, многозначительно глядя на нее. Он был так обрадован, что Эренгерда не жалела о своем разоблачении. Пусть знает.
Сняв ее с корабля, Гельд не сразу убрал руки; Эренгерда тоже задержала ладони на его плечах, и ей было так приятно прикасаться к нему, смотреть ему в лицо и чувствовать его рядом с собой, что больше она ни о чем не думала: ни о Далле, ни о Торбранде конунге, ни о своих благоразумных решениях. Все растаяло, улетело за пределы несущественного, вся она была полна лишь горячим трепетом и ликованием. Как могла она воображать, что забыла или когда-нибудь забудет его! «Я люблю тебя, люблю!» – восторженно твердила она в мыслях, глядя в глаза Гельду и ясно видя в них такой же ответ. И это сознание взаимной любви делало ее сильной, смелой, уверенной и даже гордой. Она как будто выросла: мерещилось, что они с Гельдом стоят над Аскефьордом, поднимаясь головами к самым облакам, как два новых Мировых Ясеня.
Хорошо, что дальнейшую беседу с близнецами взял на себя Гельд: сама Эренгерда не могла вымолвить ни единого слова к месту и только смеялась, когда смеялись другие. Чистосердечные близнецы, не стремившиеся разгадывать тайны чужих душ, опасности не представляли, а Сольвейг смотрела на нее так сочувственно, что Эренгерда не сомневалась: дочка Стуре-Одда все понимает. Но это не Орм Великан, которого в конце концов великаны взяли вполне по заслугам. Сольвейг будет молчать, ее даже не надо просить об этом. И сейчас, сидя рядом с Гельдом на скамье в доме Стуре-Одда, Эренгерда просто была счастлива и ни о чем другом не хотела думать. Здесь не находилось места конунгам, дружинам, походам, древним родам и родовым преданиям. Здесь имело значение только одно: они любят друг друга и им хорошо вместе.
С хозяевами они попрощались одновременно, потому что Гельд, как человек учтивый, должен был проводить дочь Кольбейна ярла до дома. Поначалу они шли молча, наслаждаясь каждым шагом оттого, что они наконец-то вместе и наедине. Близость друг друга для них обоих сделала мир таким ярким и наполненным, что к этому ощущению требовалось заново привыкнуть. Потом тропинка втянулась с открытого прибрежного пространства в густой сосняк. Здесь Гельд остановился, повернулся к Эренгерде и взял ее за обе руки. Она улыбнулась ему, желая этим сказать сразу все, что переполняло ее сейчас. За это утро она пережила так много, что никакие слова не могли этого вместить.
– Значит, тебя беспокоило, не слишком ли хороша собой Далла дочь Бергтора? – улыбаясь, поддразнил ее Гельд. – И от беспокойства ты даже не пришла взглянуть на меня? Я ведь почти подумал, что ты умерла!
– А зачем мне бежать смотреть на тебя? – так же ответила Эренгерда. – Ты ведь теперь такой великий герой, что молва о твоих подвигах опережает тебя самого! Да уж, я слышала, что ты здорово одурачил вдову Стюрмира. Бедная женщина! Она, как видно, так соскучилась в глуши, что…
– Нет! – Гельд прервал ее, догадываясь, что она хочет сказать. – Не она соскучилась настолько, что ей сгодился даже торговец, а я стал таким великим героем, что достоин любви даже вдовы конунга!
– Так это правда! – Эренгерда вырвала руки и отступила. – Зачем же ты тогда ее покинул?
– Потому что я люблю вовсе не ее! – Гельд крепко взял Эренгерду за локти и опять подтянул к себе. – Я сделал все, чтобы поскорее вернуться к тебе. И вернуться так, чтобы ты больше никогда не боялась смотреть на меня. Ты зря не пришла тогда на пир. На том месте, где конунг меня посадил, ты могла бы на меня смотреть без ущерба для твоего достоинства!
– Да ты вроде как сердишься? – В притворном изумлении Эренгерда вскинула брови.
– Вроде как да! – подтвердил Гельд. – Ты не пришла, и получилось, что я вроде как зря старался. Знаешь, как обидно! Я все это сделал для тебя! Мне самому вовсе не нужно сидеть так близко к конунгу.