В руках у Альдоны был серебряный кувшин, и Хельги подал ей свой кубок. Она налила ему пива, потом поставила кувшин и села на освободившееся место.
– Что так на меня смотришь, Хельги ярл? – спросила она. – Не думаю, что мне есть чем тебя удивить. Ты ведь видел самых красивых девушек Морского Пути, дочерей конунгов.
– В тебе есть нечто, чего я не видел никогда, – чистосердечно ответил Хельги. – Когда я увидел тебя вчера, я сразу подумал об Альвкаре.
– О валькирии? – Альдона сперва удивилась, потом засмеялась. – Неужели мы с ней две единственные на свете девушки с рыжими волосами?
– Может быть, рыжих волос на свете много, но…
– И разве я похожа на спящую? – Альдона рассмеялась, настолько странным ей показалось это сравнение.
– Нет, но твой мир настолько же не похож на мой, так же далек от всего, к чему я привык. Говорят, Альвкара спит на вершине зачарованной горы, но разве ваша гора не зачарована? Мы не могли найти сюда дороги, пока твои братья нас не провели.
– Ну… – Альдона пыталась отнестись к этому всерьез, но у нее не очень получалось. – Но мы же с ней такие разные! Она всегда, еще когда жила на земле, думала только о небесах. А я не такая. Я всегда думаю о чем-нибудь простом и вовсе не мечтаю носиться на огненном коне над морем и землей! – Альдона опять засмеялась, настолько нелепым ей показалось подобное занятие. – И уж если я полюблю кого-нибудь, я вовсе не буду требовать от него особых подвигов за мою любовь!
– А разве она так делала? Я слышал «Первую песнь об Альвкаре», но продолжения, как оказалось, никто у Островного пролива не знает. Может быть, у вас тут знают больше?
– Ты хочешь послушать «Вторую песнь об Альвкаре»? – спросил Вигмар. – Моя дочь споет тебе ее. Думается, всем прочим тоже приятно будет послушать.
Гости одобрительно зашумели. Альдона вышла к очагу, где ей поставили маленькую скамеечку. Она села, сложила руки на коленях; Хлодвиг и Бьёрн сели по бокам от нее с арфами на коленях. Гридница быстро затихла: видно было, что пение Альдоны они слушают нередко, но что это удовольствие никому не наскучило. У Хельги забилось сердце: сами эти приготовления, по виду простые, создавали тот же возвышенный, торжественный настрой, который поразил его при первой встрече с Альдоной. Эта красивая, нарядная, гордая девушка на скамье в самой середине палаты, освещенная огнем, два молодых мужчины с арфами на коленях по сторонам, хозяин дома, глядевший на них со своего почетного места, как Один с престола, благоговейно затихшая толпа – все это поднимало дух в небеса и погружало память в глубину веков, переносило в вечность, где от Альдоны до Альвкары – один шаг…
Альдона тем временем начала рассказ. Ее лицо было спокойным, строгим, как лицо норны, смотрящей в ткань вечности. Альдона рассказывала:
Жил на Квартинге конунг, и звали его Гейрвиг. Он был родичем Гамарда. Жену его звали Хильдебранда. У них был один сын по имени Хельгард. Он был высок и красив и славился как хороший воин. Однажды он сидел на большом кургане и увидел, что по небу скачут девять дев на конях цвета пламени. Впереди была самая статная, и конь ее был самым лучшим. Волосы ее сияли, как пламя.
Ударив по струнам, Хлодвиг запел за Хельгарда, и в лице его появилась такая сосредоточенная, напряженная важность, немного тревожная, словно он совсем перестал быть собой:
Кто вы, о девы
в шлемах железных,
как вы зоветесь,
откуда вы родом?
В ответ заиграл его брат, и Альдона начала петь. Голос ее, немного низковатый, звучный, лился широкой свободной волной и уносил с собой всех слушателей, открывал им мир, доступный до того ей одной.
Валькирий ты видишь
в железных уборах.
Один – отец наш,
Валхаллы владыка.
Носимся в битвах
над долом и морем,
несем мы героям
победу иль гибель.
Хельгард сказал:
Светлая дева
в бранном наряде!
Взор твой прекрасней,
чем солнца сиянье!
Ответ дай герою,
Гейрвига сыну:
как твое имя?
Откуда ты родом?
Альвкара сказала:
Альвкарой зовусь я,
Халльмар отец мой,
Альвмунд был брат мне,
родились мы вместе.
Хельгард сказал:
Светлая дева,
ликом прекрасная!
Женою назвать
лишь тебя я желаю!
Если любви
не подаришь ты Хельгарду,
жизнь не нужна мне
станет отныне!
Скорбью оденусь,
с тобой разлучившись,
горькими станут
воздух и хлеб мне,
солнце темнее,
чем ночь в новолунье,
Хельгарду будет
без девы желанной!
Альвкара сказала:
Горести слезы
туманят мне очи,
сердце одето
покровом печали:
Гамардом дерзким
брат мой убит был,
большего горя
дева не знала.
Клятву дала я
веселья не ведать,
слух отвратить
от любовных обетов.
Буду женой я
тому из героев,
кто Гамарда сердце
пронзит острой сталью.
Хельгард сказал:
Слезы утри,
светлая дева,
время печали
долгим не будет.
Мщенье свершу я
за брата Альвкары,
как если бы братом
родным ему был я.
Тогда Альвкара согласилась быть его женой. Они обменялись обетами и любили друг друга очень сильно. Когда мать Хельгарда Хильдебранда узнала об этом, она очень разгневалась. Хильдебранда сказала:
Безумен ты, Хельгард!
Предвижу я горе!
Ума ты лишился,
обет твой давая!
Забыл ты, что Гамард
наш родич по крови,
что предки совместно
с врагами сражались.
Хельгард сказал:
Светлая дева
мне мира дороже,
не видеть мне радости,
с ней не встречаясь.
Обет свой исполню,
как ей обещал я,
хотя бы весь род мой
противиться стал мне.
Хильдебранда сказала:
Тебя родила я
на горе себе же,
рода позору
жизнь подала я!
Тебя прокляну я,
предков забывший,
из памяти рода
исторгнут ты будешь!