Но эта мысль была слишком опасна, и Эрхина с досадой отбросила ее.
– Хотелось бы знать, не припасла ли судьба для наших воинов еще более славных подвигов? – подавляя досаду, произнесла она, надеясь в душе, что хотя бы Богиня его осадит. – Я взываю к тебе, Госпожа Бурное Море: ответь, достоин ли будет конец Ниамора сына Брана его славной жизни?
– Нетрудно ответить! – порывом легкого холодного ветра пролетел по покою бесплотный голос. Видела гостью только Эрхина, но слышали все, и люди за столами замерли, напряженно вслушиваясь. – Вижу я, как Ниамор сын Брана окончит свой путь. Его убьет не раб и не свободный, пришедший сюда впервые, но бывавший здесь ранее. Падет он от руки не знатного человека и не простого; не другой его убьет и не сам он себя убьет. Умрет он не в битве и не в покое, не в городе и не за городом. Иначе, не тот это сделает, кто это сделает. Вот такой ответ я могу дать.
– Может быть, тогда сыну его суждена славная доля? – спросила Эрхина, видя, как изумлен этим пророчеством и сам Ниамор, и побледневший от волнения Бран.
– Знаю я и ту дорогу, что суждена Брану сыну Ниамора! – Глаз богини по имени Вздох мигнул. – Редкий жребий ему сужден. Встретит он деву из Иного Мира, и любовь поразит его сердце. Она уйдет по воде, и он пойдет за ней, чтобы навсегда забыть о доме.
Это предсказание потрясло всех еще больше; Брана ошеломила такая пугающая честь, а Эрхина почувствовала болезненный укол ревности. Впрочем, девой из Иного Мира могла быть она сама – но как же тогда Бран забудет о доме?
– А что же скажешь ты мне? – с замиранием сердца спросила Эрхина.
– Нетрудно ответить, но трудно понять! – произнесла богиня, и легкий льдистый блик света над ее местом засиял ярче. – Потому я одноглаза, что второй мой глаз – у тебя. И пришло время мне взять с тебя плату за то, что ты владеешь им. Я – смерть, я поглощаю зло и тревогу, чтобы очистить их и вернуть благом мудрости и мира. Но не вечно мне делать это за тебя! Приходит и твоя пора сразиться со Змеем! Ищи себя в Богине и Богиню в себе. А если ты не справишься, я заберу мой глаз назад.
Гостья замолчала, образ ее в глазах потрясенной Эрхины стал таять. Праздник подходил к концу.
Поднявшись с места, Эрхина взяла в руки серебряную ветку цветущей яблони, укрепленную над спинкой трона, и все вслед за ней вскочили с места, расхватали факелы. Пришла пора провожать гостей. Позванивая серебряными бубенчиками на ветке, Эрхина встала первой, и люди, как и в первый раз, выстроились за ней, только теперь каждый держал факел в правой руке, а руку соседа – в левой. Эрхина вывела живую цепь во двор, и другая цепь, мертвая, следовала за ними. Зазвучали барабаны; с песней прощания Эрхина двинулась вокруг двора, теперь уже по солнцу, и цепь огней тянулась за ней по спирали, описывая круги все дальше от стен дома, приближаясь к Западным воротам.
– Идите и не возвращайтесь, пока снова не придет Время Призраков! – напутствовала Эрхина Приходящих-В-Полночь и со всей силы швырнула факел в ворота. – Ваш путь открыт!
С визгами и воплями рой мертвых духов ринулся в темный проем вслед за погасшим факелом. Люди пригибались, держась за амулеты, чтобы не быть вовлеченными в этот поток. И Эрхина, освободившись от факела, стиснула в кулаке черный камешек размером с лесной орех, висевший у нее на шее. Глаз богини, залог ее блага, мира и власти. Ищи себя в Богине и Богиню в себе… Как можно скорее она должна покончить с этим позором, раздавить искушения, оторваться от бешеных гончих Тьмы… И всему острову, всему миру показать, что она – не просто женщина, но Богиня!
На другой день Ниамор был даже еще более задорен и горласт, чем обычно.
– Ну, кто оспорит мое право делить? – привычно провозгласил он, занимая свое обычное место и доставая огромный бронзовый нож. – Я – Медведь Широкого Леса! Богиня Бат обещала мне бессмертие! Никто не сравняется со мной!
– Вот как? – воскликнула Эрхина. – Бессмертие? Неужели она тебе это обещала?
– Ты сама же, фрия, слышала пророчество! Меня убьет не раб и не свободный – что-то не слышно, чтобы человек был не тем и не другим! Я не сам себя убью и не другой меня убьет – кто же третий может это сделать, если не я и не другой! Не в битве и не в покое, не в городе и не за городом – вот и получается нигде ! Выходит, боги наградили меня за доблесть бессмертием! И я не знаю, где еще ты, фрия, найдешь такого мужа!
– Доблесть проверяется на деле! – подзадорила его Эрхина. Сегодня его бахвальство пришлось очень кстати. – Ты, Ниамор сын Брана, мог бы прибавить еще один подвиг ко всем прежним! Или ты не помнишь, как здесь, в этом самом покое, чужаки оскорбили остров Туаль, посягнув на самое ценное из его сокровищ? Или ты забыл об этом?
– Нет! – взревел Ниамор и яростно взмахнул ножом. – Если бы ты приказала, фрия, я переломал бы им шеи этими вот самыми руками! Руки Медведя Широкого Леса…
– Только этого не хватало – оскорбить Богиню в Доме Четырех Копий, нарушив закон гостеприимства! – перебила его Эрхина. – Ты умен и учтив, славный вождь, что не подумал этого сделать! Нельзя спрашивать за дерзость с тех, кто приезжал сюда к нам. Виноват только тот, кто прислал их, – Торвард сын Торбранда! Теперь законы гостеприимства нас больше не связывают, и мы можем достойно ответить на оскорбление. Ты помнишь, может быть, что я обещала дать им ответ к концу зимы? Я обещала, что мой ответ настигнет Торварда конунга у него дома, в Аскефьорде. Что ты скажешь? Есть ли на острове Туаль отважные воины, которые смогут отнести фьяллям достойный ответ на их дерзость?
– Такие люди есть! – быстро ответил Бран, пока его отец соображал, что означают эти слова.
Но тут вся дружина вскочила с мест и разом закричала. Эрхина встала на ноги, схватила прислоненное к трону Копье Юга – с красным древком и медным наконечником – и призывно взмахнула им.
– Я посылаю вас в бой, воины острова Туаль! – крикнула она, и ее звонкий голос прорезал нестройные крики, как молния тучу. – Богиня благословит вас и даст вам удачу! И того, кто наиболее отличится на поле брани, ждет особая награда – того в священную Ночь Цветов Богиня назовет своим супругом!
Ниамор радостно взревел, не сомневаясь, кто же особо отличится и получит драгоценную награду. А Эрхина быстро перебросила выразительный взгляд с Ниамора на его сына, и Бран понял этот взгляд. Соперничество двоих – безопасность третьего. На время похода она избавлена от Ниамора, а до Ночи Цветов еще далеко!
Среди громких боевых кличей Эрхина стояла на ступеньках престола, и лицо ее под черным покрывалом пылало. И больше всего ее радовало даже не избавление от Ниамора, а чувство облегчения, удовлетворения почти совершенной мести. Она покончила со своим позорящим искушением, сильным прыжком перенеслась за Пылающую Дверь, и гончие псы сомнения ее не достанут. Она разрубила связь между собой и Торвардом, теперь он узнает в ней не женщину, а мстящую богиню, богиню Бат, испускающую крик над полем битвы!