Возможно, все дело было в тумане. Туман заволакивал все вокруг. Не было ни четких границ, ни ясно выраженной угрозы, и сияющие силуэты приближались медленно, почти плыли вверх по склону к древним развалинам, неся с собою туман. Их лица, очертания тел были неясны, размыты так, что казались смутными сияющими пятнами. Возможно, дело было в тумане — а возможно, и нет. Во всяком случае, Спархок отчего-то не ощущал тревоги.
Дэльфы остановились ярдах в двадцати от остатков стены, и светящийся туман клубился и обвивал их, озаряя ночь холодным бледным сиянием.
Разум Спархока был странно отрешен и беспристрастен, мысли точны и ясны.
— Добро пожаловать, приятели! — окликнул он погруженные в туман силуэты.
— Ты с ума сошел? — шепотом вскрикнул Итайн.
— Уничтожь их, Спархок! — прошипела Сефрения. — Используй Беллиом! Сотри их с лица земли!
— Почему бы нам вначале не узнать, что им нужно?
— Как ты можешь быть так спокоен? — изумился Итайн.
— Выучка, я полагаю, — пожал плечами Спархок. — Пандионское обучение развивает чутье. У этих людей нет враждебных намерений.
— Он прав, Итайн, — поддержал его Вэнион. — Всегда можно почувствовать, когда тебя хотят убить. Эти люди не станут сражаться. Они не боятся нас, но пришли сюда не за тем, чтобы драться с нами. Поглядим, к чему это все приведет, господа. Будьте начеку, но не опережайте событий — пока, во всяком случае.
— Анакха! — позвал из тумана один из светящихся силуэтов.
— Неплохое начало, — пробормотал Вэнион. — Узнай, что им нужно, Спархок.
Спархок кивнул и шагнул ближе к изъеденным временем камням обвалившейся стены.
— Вы знаете меня? — спросил он по-тамульски.
— Самые горы знают имя Анакхи. Подобного тебе не бывало в мире. — Архаичная речь звучала торжественно и книжно. — Мы не несем тебе зла и пришли с миром.
— Я выслушаю то, что вы хотите мне сказать. — Спархок услышал, как за его спиной Сефрения резко, со свистом втянула в себя воздух.
— Мы предлагаем убежище тебе и спутникам твоим, — сказал из тумана голос дэльфа. — Враги окружили тебя, и великая опасность грозит тебе в землях киргаев. Приди в Дэльфиус и вкуси покой и безопасность.
— Щедрое предложение, приятель, — ответил Спархок. — Я и мои друзья вам весьма благодарны. — В его голосе звучало неприкрытое сомнение.
— Нам внятно твое нежелание, Анакха. — Голос из тумана звучал странно, гулко отдаваясь эхом, как будто говоривший находился в пустынном длинном коридоре и звук, долетающий из неизмеримого далека, перекатывается и замирает. — Поверь, что мы не желаем зла тебе и спутникам твоим. Буде придешь ты в Дэльфиус, мы даем зарок охранить тебя. Немногие в сем мире решатся по доброй воле противостоять нам.
— Я слыхал об этом, но такая щедрость поневоле вызывает вопрос: почему, приятель? Мы здесь чужие. С какой стати дэльфам небезразличны наши дела? Что вы надеетесь получить в обмен на свою помощь?
Сияющий силуэт в тумане явно замялся.
— Ты принес в мир Беллиом, Анакха, — к добру или же к злу, сие тебе неведомо. Воля твоя более тебе не принадлежит, ибо Беллиом преклоняет ее к собственным устремлениям. Ни ты, ни судьба твоя отныне не принадлежите миру сему. Судьба твоя и предназначение твое суть творение Беллиома. Говоря истинно, нам безразличны и ты, и спутники твои, ибо дружескую помощь нашу предлагаем мы не тебе, но Беллиому, и от Беллиома испросим мы ее цену.
— Довольно откровенно, — пробормотал Келтэн.
— Опасность, тебе грозящая, более велика, нежели ты полагаешь, — продолжал сияющий силуэт. — Беллиом есть величайшее сокровище во вселенной, и существа, непостижимые разумом твоим, жаждут завладеть им. Беллиомом, однако, нельзя обладать помимо его воли. Он сам избирает себе обладателя, и избрал он тебя. В твои руки предался он, и через слух твой должны мы говорить с ним и предлагать ему нашу мену. — Говоривший помолчал. — Обмысли же то, что услышал от нас, и отбрось подозрения. Успех либо неуспех твой в завершении Беллиомова замысла зависеть будет от того, примешь ли ты нашу помощь или же отвергнешь ее, — а мы истребуем свою плату. О сем еще поговорим мы позднее.
Туман забурлил, сгустился, и сияющие фигуры поблекли и растаяли в нем. Порыв ветра, ледяного, как зима, и сухого, как пыль, пролетел по пустыне, и туман затрепетал, забился, крутясь и сплетаясь зыбкими вихрями. А затем исчез, и с ним исчезли сияющие.
— Не слушай их, Спархок! — звенящим голосом проговорила Сефрения. — Даже не думай над тем, что он сказал! Это обман!
— Мы не дети, Сефрения, — сказал Вэнион своей возлюбленной, — и не настолько доверчивы, чтобы принять на веру слова чужаков, — тем более дэльфов.
— Ты их не знаешь, Вэнион. Их речи — мед, что заманивает в ловушку несторожную муху. Спархок, ты должен был уничтожить их!
— Сефрения, — с тревогой проговорил Вэнион, — в последние сорок лет ты только и делала, что вцеплялась в мою правую руку, мешая мне поднять меч. Отчего это ты вдруг изменилась? Что сделало тебя такой кровожадной?
Она в упор, враждебно взглянула на него.
— Ты не поймешь.
— Это увертка, любовь моя, и ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что ты не права. Возможно, дэльфы и не были откровенны с нами до конца относительно своего предложения, но они не были и враждебны и ничем нам не угрожали.
— Э-э… лорд Вэнион, — деликатно вмешался Улаф. — Не думаю, чтобы хоть кто-то в мире, будучи в своем уме, стал угрожать Спархоку. Неразумно угрожать человеку, который держит в руке Беллиом, — и это, полагаю, понимают даже те, кто светится в темноте и превращает врагов в слизь одним прикосновением.
— Именно это я и имела в виду, Вэнион, — подхватила Сефрения. — Дэльфы побоялись напасть на нас из-за Беллиома. Это единственное, что может удержать их на расстоянии.
— Но они и так держались на расстоянии и не представляли для нас опасности. Почему ты хотела, чтобы Спархок убил их?
— Я их презираю! — прошипела она.
— Почему? Что плохого они тебе сделали?
— Они не имеют права на существование!