Пока я умывалась и хоть как-то пыталась оттереть руки от травяной зелени, Меган судорожно перебирала мой гардероб.
– Блузку давай, – бросила я, отфыркиваясь от воды. – И ту юбку, в которой я в церковь хожу.
– Но это ведь маркиз… – попыталась возразить она, но я ее оборвала:
– Раз для церкви подходит, значит, и для маркиза пойдет. Если он хотел помпезной встречи – предупреждать надо было хотя бы за неделю.
Меня быстро облачили, и, пока девушка, склонившись, зашнуровывала ботиночки, я яростно расчесывала волосы. В красивую прическу, которую полагается носить леди, собирать их было некогда. Я лишь сделала прямой пробор, подхватила пряди на висках и над ушами и, подняв их наверх, скрутила вместе. Затем заколола это все зажимом, а оставшиеся волосы завернула ракушкой и быстренько заколола шпильками.
– Шляпу давай! – распорядилась я.
Памятуя, чего наврала гвардейцу, я решила поддержать приличествующую своему статусу версию. Быстро подвязав единственную соломенную шляпку под подбородком, я схватила из вазочки букетик цветов и поспешила в кухню.
Пару недель назад я заставила мужчин разгрести еще одно помещение, чтобы привести его в порядок. Буквально вчера мы устроили там мужскую спальню. А то не дело, когда в кухне и спальня и едальня одновременно!.. Так вот, в этой комнате одно окно выходило на противоположную сторону флигеля. Им-то я и решила воспользоваться.
Прошмыгнув по кухне так, чтобы меня не заметили, я распахнула в мужской спальне окно и, подставив табуретку, вылезла. Юбка задралась, блузка немного выбилась из пояса, но это все ерунда. Быстро приведя себя в порядок, я спешным шагом вырулила на тропинку, ведущую в обход флигеля, и как ни в чем не бывало появилась с главной дороги.
Едва завидев гостей, я сделала вид, что невероятно удивлена, и поспешила к ним. Первым меня заметил епископ.
Со словами «О, миледи, ну вот наконец-то и вы!» он направился навстречу. Я тепло поприветствовала его. Говоря все приличествующие моменту слова радости, я тем временем краем глаза наблюдала за Себастьяном. Удалось ли мне его провести или нет?
Похоже, что нет. Несмотря на непроницаемо благостное выражение лица, глаза его лукаво посверкивали.
Ничего не значащие любезности потекли рекой. Епископ нахваливал мои цветники, исподволь расспрашивал про посадки, все пытаясь узнать, кто это сделал, и одновременно подмечал, как хорошо я руковожу слугами.
Я кивала, соглашалась, говорила, какие мои люди трудолюбивые, а сама уже нервно начинала посматривать на дом. Ну, где же там обещанный стол? Это в саду я могла ходить хоть пятнадцать часов кряду и говорить «посмотрите налево, посмотрите направо», а во флигеле всего три жилые комнаты – там не погуляешь, экскурсию не устроишь. Отчего-то не хотелось ударить в грязь лицом перед его преосвященством и Себастьяном. Наверное, даже больше перед Себастьяном, ведь епископ уже знал, в каких условиях я живу, тогда как сын герцога… Вероятно, для него будет немалым потрясением увидеть ту убогость, что нас окружает. Наверняка он станет меня жалеть, снисходительно относиться. А я жалости по отношению к себе терпеть не могу. Даже больше – ненавижу. Поэтому меня и волнует отношение герцогского сына… Да, именно поэтому!
И для себя именно таким образом разобравшись в нелепых и неожиданно нахлынувших эмоциях, я стала присматривать за Себастьяном.
А тот, после того как внимательно оглядел меня переодетую, полностью потеряв интерес, ходил вдоль клумб и о чем-то иногда спрашивал мистера Гивела, который ковылял за ним, опираясь на трость.
Наконец-то из дверей высунулась Меган и кивнула. Я поняла, что можно приглашать гостей в дом.
– Ваше преосвященство, милорд, – чуть повысив голос, начала я, – прошу, пойдемте пить чай. Вы, наверное, притомились в дороге, да и погода сегодня весьма жаркая. Так что прошу, – и сделала приглашающий жест.
Я понимала, что несу чушь, после того как намеренно пятнадцать минут у крыльца живописала им местные достопримечательности, но нужно было держать марку благородной леди.
Себастьян и епископ Тумбони отреагировали весьма живо. Гвардейцы тоже было дернулись, но тут же сникли, когда увидели в распахнутом окне Агну с подносом, на котором стояли большие глиняные кружки с травяным отваром и лежал нарезанный ломтями хлеб с маслом.
Я провела маркиза и его преосвященство через кухню в мужскую спальню, которая стараниями женщин сейчас превратилась в подобие гостиной. С диванчика, где спали мальчишки, убрали постель, две кровати застелили, придав им вид софы, а куда прочие дели, я не знала. Зато посреди комнаты теперь стоял стол, накрытый белой скатертью, и с тремя стульями. На столе уже стояла чайная посуда и та самая пустая вазочка, из которой я вытащила цветы, что до сих пор держала в руке. Недолго думая, я водрузила их обратно, любовно расправила, сделав вид, что тяжелее, чем подобные, делами вообще не занимаюсь. А потом, как радушная хозяйка, вновь пригласила гостей к столу.
Меган внесла на большом блюде горячие оладьи, и я начала разливать чай.
– Вы живете в чудесном месте, – заговорил епископ, чтобы прервать затянувшуюся паузу. – И хотя ваше жилище скромно…
– Но ведь место действительно чудесное, правда? – улыбнулась я, чтобы его преосвященство не попал в неловкое положение из-за своей последней фразы.
– Да, да, – тут же согласился он. – Места действительно чудные.
– А могу я полюбопытствовать, что привело вас сюда? – спросила я, подавая ему креманку, в которую вместо десерта положили мед.
Наступило неловкое молчание, которое Себастьян тут же поспешил нарушить:
– Его светлость, герцог Коненталь… мой отец… – Он откашлялся и продолжил: – Настоятельно просил навестить вас. А поскольку наш путь лежал практически в эту сторону, то нам с его преосвященством ничего не стоило завернуть к вам. – И, обратившись за помощью к епископу, уточнил: – Ведь верно?
Тот принужденно кивнул.
– Это так чудесно, что его светлость проявляет заботу обо мне. – Я вежливо улыбнулась, понимая при этом, что мужчины чего-то явно недоговаривают. Оч-чень интересно, зачем их понесло в наши края?.. – Герцог Коненталь – такой чуткий человек, – продолжала я, теперь подкладывая его преосвященству оладьи на тарелку. – Он оказывает мне поддержку с самого появления в вашем мире. Я так ему благодарна.
– Кстати, о вашем появлении. – Перехватывая инициативу в разговоре, епископ выразительно поднял нож, которым разрезал оладушек. – Я хочу предупредить вас, что его величество все еще желает встречи с вами.
– О! – Это все, что удалось произнести мне.
– Думаю, на новогодние праздники вас представят ко двору. Так что готовьтесь. Потом вы встретитесь с его величеством.
– Но…
– Безусловно, мы переговорим с вами обо всем перед этим знаменательным событием. – Речь его светлости журчала беспрерывно, не давая мне возможности вставить хоть слово. – Вы расскажете о жизни в своем мире, поведаете некоторые забавные истории… Бабушка нашего короля – Флоренс Пришедшая – тоже была одной из вас. В детстве он слышал от нее много историй, и теперь ему очень любопытно сравнить.