— Твоя интуиция так же пунктуальна, как старый маразматик. Ей надо было явиться полчаса назад. И это моя возлюбленная сестра! Обрушила на меня ворох вопросов, вцепилась клещами и не догадалась, что только чудом я остался жив… Вместо того чтобы приласкать меня, утешить и к чему-нибудь там прижать, пытаешь!
Гермиону долго упрашивать не надо. Если она чувствует, что ее долг — утешить, она это сделает. Подойдя ко мне, юная волшебница погладила меня по волосам и чмокнула в лобик.
— Расскажи, я сгораю от нетерпения.
— Кажется, теперь могу. Снадобье, приготовленное Селиной, действительно поднимает мертвых. Похмелье как рукой сняло. И никакой магии, заметь, все народными и подручными средствами.
— Здорово. Потом перепишу у нее рецепт.
— Подожди меня в гостиной. Я переоденусь и снизойду — и ни минутой раньше.
— Отлично! — Гермиона сделала мне ручкой и испарилась.
Как только простыл ее след, появился Квирсел.
— Значит, ты готов выложить ей все?
— Да. А что делать?
— Я участвую. Помнишь наш вчерашний разговор? Первый этап ты прошел. Зубастик не размазал тебя по стенке. Второй этап — Талула Поттер.
— Не сыпь мне соль на рану! Я и так не знаю, как выпутываться из этого переплета. Поджилки трясутся, как подумаю, что надо рассказать Гермионе о сестре Изенгрима! Может дойти до членовредительства.
— Я с тобой, — сказал мопс.
— Утешил, но все одно — приятно.
— Ты ничего не помнишь о сегодняшней ночи?
— Помню. Меня осенило в тот момент, когда Гермиона уговаривала меня дождаться зимы и нырнуть в прорубь. Где блокнот?
— Сейчас принесу. Я припрятал его на всякий случай под своей подстилкой.
— И что ты о нем думаешь?
— Весьма загадочный блокнот…
— Конечно, по-другому и быть не могло. Брошюра о пользе микстуры от кашля мне, разумеется, не попалась.
Руки дрожали, я с трудом натянул на себя свои домашние лохмотья. Мопс терпеливо ждал, шевеля ушами. На первом этаже Гермиона весело щебетала с Селиной, и песику, похоже, это не нравилось. Не любил он, когда тревожат его покой. Совсем как я.
— Сбегай за блокнотом, Квирсел.
— Мне приснился страшный сон, Браул.
— Сны обсудим позже.
— Обычно это означает дальнейшее обострение ситуации.
— Так ей и надо! Иди! Помни о втором этапе!
Издав глубокий вздох, Квирсел убежал, а я двинулся в гостиную с кисло-героической миной на лице.
Гермиона пришла кстати. Теперь я могу опереться о ее мужественное плечо и получить совет. Надо только запастись терпением и пропускать мимо ушей уничижительные замечания.
Селина организовала нам горячий чай с лимоном и плюшками собственного приготовления (лучших я в жизни не ел), и вся честная компания устроилась за круглым столом посреди гостиной. Потрескивал камин, за окном сияло холодное осеннее солнце, ветер занимался тем, что отдирал листву от веток в моем саду, а мне хоть бы хны. Я был дома и в безопасности. И даже если сказать «пока в безопасности», это не отменяло моей радости.
Квирсел немало преуспел в искусстве изображать человека. Гермиона все умилялась тому, как мопс сидит на стуле, подложив под себя подушечку, и держит лапками чашку чая с плюшкой. Ее тоже одолевало маниакальное стремление затискать и засюсюкать Квирсела, но она сдерживалась. Вот что значит голубая кровь. Это прежде всего — умение держать эмоции в узде. Впрочем, в общении со мной юная волшебница сдерживаться не очень привыкла, в чем вы уже убедились.
Выдув по чашке чая, мы порозовели, как поросята, и я спросил, чтобы дать начало беседе:
— Дорогуша, а зачем ты приезжала?
— Я? — Гермиона прекратила топить плюшку в чае и отправила ее в рот. — Есть одно дельце. Думаю, ты не откажешься.
— Откажусь.
— Почему?
— Чего доброго, ты заставишь меня лезть на самый высокий вулкан в нашем измерении. От тебя всего можно ожидать.
Гермиона засмеялась:
— Браул, Браул, до чего же ты малодушен. Иной раз думаю, что тебя подменили. Может, ты эльф? Может, настоящий мой брат живет где-нибудь в Биллерн-Сидх?
— Не живет.
— Уверен?
— Сто процентов. Оставим эту тему. Понимаю, измываться надо мной ты любишь больше всего на свете, но вернемся к нашим единорогам.
— Согласна, — с набитым ртом произнесла волшебница, глядя на меня сияющими глазами.
Я покосился на Квирсела. Мопс жевал свою плюшку с такой физиономией, словно над ним подшутили и подсунули вместо сдобы дохлую мышь. Беднягу опять что-то глодало. Кажется, он говорил про плохой сон.
— Давай сначала расскажешь ты о своих злоключениях, — предложила Гермиона. — А потом я огорошу тебя своей идеей.
И она поглядела на часы. Я несколько похолодел в районе солнечного сплетения. Раз смотрит, значит, ее идея должна осуществиться сегодня! А это очень и очень нехорошо.
— Итак, слушайте, — сказал я. — Слушай ты, Гермиона, и ты тоже, Квирсел. Кстати, дай мне мой трофей… Спасибо, о великий… — Ваш покорный наполнил терпким густым чаем еще одну чашку, раздавил в нем ломтик лимона и приступил: — Дело было так…
Рассказ занял минут сорок. Не упуская ни одной детали (просто чудо — снадобье Селины так прочистило мне память, что я вспомнил даже то, чего не помнил ранее), я выложил перед публикой упрямые факты, после чего закурил трубку.
Последние минут пять — семь Гермиона совершенно позабыла про чай. Будь я художником, я бы написал с нее портрет — до того забавно она смотрелась с открытым ртом. Квирсел лишь немногим отстал от нее. Похоже, реальность превзошла все его самые неприятные прогнозы.
— Браул, ты опять влез в какое-то кошмарное дело.
— Трудно не согласиться.
— И каковы твои дальнейшие планы?
— Отвернуть голову Зубастику Поттеру.
— Отвернуть?
— По часовой стрелке, — сказал я, выпуская дым.
Квирсел, ошеломленный, что-то пробормотал. Гермиона встала и властным жестом схватила блокнот, после чего с головой углубилась в чтение.
— Значит, вот какие в среде вашей аристократии порядки, — сказал мопс, — Шутки, розыгрыши…
— Да, — отозвался я. — И есть среди нас те, кто особенно доводит окружающих до белого каления. Жаль, что я не явился в клуб, размахивая трофеем, ну да пес с ним. Прости, Квирсел.
— Белый кролик… Думаешь, действительно божество?
— Уверен. Вряд ли Зубастик, при всем его таланте, смог бы превратить обычного ушастого в столь могущественное создание. И вряд ли это был он сам.