Гермиона рассматривала артефакт, а Талула, подарив мне влюбленный взгляд, взяла на руки Квирсела. Бедняга до сих пор был в шоке — ему понадобится немалая толика ласки, чтобы хотя бы начать моргать. Чародейка взяла на себя миссию по реанимации мопса, и я этому мопсу позавидовал.
Никто в Нижней Барже не пробовал нас задержать, хотя за спиной мы оставили порядочный переполох. Чирливилли вел карету окольными путями, избегая широких и оживленных улиц, где обычно стража околачивается в больших количествах. Неприятности с законом нашей Лиге ни к чему.
Ехали медленно, и постепенно я уснул, а когда продрал глаза, оказалось, мы возле моего дома.
Сгрузились, сверив часы и уточнив, что мы будем делать завтра. Зубастик взял Слезы Звезды себе, уверяя, что в его доме артефакт будет в полной безопасности. На вопрос, почему он так уверен, Изенгрим, не моргнув глазом, ответил, что там нет меня. Я обиделся и был энергично затолкан в собственную берлогу. Даже с Талулой попрощаться не дали — дело ограничилось маханием издали. Поттеры уехали.
— А я с тобой, — сказал Гермиона, внося Квирсела в дом. — Переночую здесь, а то мало ли что.
— Ноу меня нет ни одного платья, в которое ты могла бы переодеться, — ответил я. — Твой внешний вид…
— Не надо!
Гермиона ткнула мне в нос указательным пальцем.
— Без комментариев, если не хочешь увидеть, какой я могу быть!
— Дорогуша, я видел много раз.
— Ошибаешься!
Короче, оказавшись в моем доме, сестрица ощутила себя в нем хозяйкой. А хозяйки, как правило, наводят порядок.
Селина, конечно, всегда исполняла свои обязанности на «отлично», однако Гермионе требовалось все равно кое-что подкорректировать. Этим она занялась уже после того, как при помощи портала сбегала к себе домой за чистой одеждой, приняла ванну и мы пообедали.
Откуда в ней столько энергии? После всего! Особенно после свалки на лестнице Музея! В целом ей досталось значительно меньше, чем мне, которого колошматили целенаправленно, но всему же есть предел.
Всему — но не Гермионе. Она не могла успокоиться и, пока я валялся в кресле, потягивая джин, просматривала бумаги, рассусоливала о завтрашней вылазке и тому подобном.
В общем, я уснул, а проснулся спустя час от дикого воя. Вылупив глаза, мимо моего кресла пронесся Квирсел, тянущий за собой шлейф дыма. Исчезнув за поворотом, чародей забился в какую-то нору в просторах дома.
— Что ты сделала? — спросил я, когда Гермиона появилась в дверях.
— Сняла с него заклинание левитации. Оно примитивное, в нашем измерении его давно не используют, но дело даже не в этом. Квирсел балбес — всегда произносил формулу неправильно и поэтому не мог повернуть процесс вспять.
— Но теперь он знает?
— Я ему объяснила.
— Ты все-таки полегче. Он наш гость. Нельзя, чтобы он пришел в негодность. Как сдавать обратно будем? Еще претензии предъявят.
— Если что, отсылай их ко мне.
Я пообещал, что непременно так и сделаю. Гермиона ответила, чтобы я немедленно отправлялся спать. Завтра, дескать, дельце у нас не менее сложное и опасное. Идем добывать Смех Леопарда.
Возражений с моей стороны не было. Я поплелся в свою спальню, где заглотил щедрую порцию особой настойки для успокоения нервов и лучшего сна, и вырубился.
Снилось, кажется, что-то мерзкое — глаза в темноте, демонический смех и прочие прелести. Потом по мне пробежалось стадо антилоп, за которым чинно проследовали слоны, носороги и бегемоты. А затем ваш покорный сообразил, что дело и этим не ограничилось. Один бегемот, самый толстый и большой, уселся мне на грудную клетку. Дышать стало невозможно, и ни на какие мои попытки обрести свободу зверь не обращал внимания. Затем послышался грохот, словно по лестнице спускали громадный, окованный железом сундук. И голоса — повсюду голоса. Ага! Я понял! Бандиты влезли в дом и решили извести меня в моем логове, да? И привели с собой бегемота! Ну это уже нахальство! Не знаете, с кем связались, господа!
Я вступил в неравную битву с молодчиками и почти победил — мне удалось сдвинуть бегемота в сторону, — но мне помешали. Появилась Гермиона и принялась колотить в дверь и вербально выражать свое недовольство.
Я высунул голову из мешанины подушек, одеял, тумбочки и этажерки. Оглядел комнату и ахнул: какой же погром здесь устроили молодчики!
— Браул! Открой или я высажу твою проклятую дверь!
Еле выпутавшись, я подполз к двери и открыл. Встать сил не было.
— Ты что здесь…
Волшебница вытаращила глаза. Квирсел, заглянувший в спальню, тоже. Впрочем, ему и стараться-то особенно не нужно.
Я объяснил, что произошло нападение, и если мы хотим догнать бандитов, надо выступать немедленно.
Гермиона заставила меня встать и напомнила, что я собирался быть героем во всех случаях. Я вытянулся по струнке. Спросил, когда же мы двинемся в погоню.
— Ты уже двинулся, — сказала сестрица. — Я понимаю, что бывают беспокойные сны, но чтобы так… Ну и наградили же меня боги таким родственником!
Я размышлял над ее словами продолжительное время, пока Квирсел не заметил:
— Ты сам все перевернул. Неужели думаешь, мы бы не заметили чье-то вторжение?
Посрамленный, я зарделся, как майский цветок.
— Кстати! — Гермиона заглянула в спальню снова, — Мы выезжаем через пятнадцать минут!
— Что???
— Не надо было дрыхнуть! Мы долбились в твою дверь битый час!
Еще более посрамленный, я опустил голову ниже и поплелся в сторону ванной. Ну хотя бы умыться мне дадут?
Дали. Но это и все — я не успел даже подойти к своей недавно изобретенной машине и не получил заряда бодрости.
Натянув на меня одежду, Гермиона зашипела, как змея, и сказала, что, если я буду изображать истукана, мне несдобровать.
— Я не поймала тебя на слове, когда ты говорил, что отныне будешь исключительно деятельной и пробивной личностью, а надо было. Так или иначе, тебе не отвертеться. Физические немощи не считаются!
— Жаль.
И меня выставили на крыльцо за дверь. В природе наблюдалось не по-осеннему оптимистическое шевеление. Кажется, это называется «бабье лето», хотя при чем тут бабы — не знаю.
Солнце припекало, пахло опадающей листвой и землей. В саду, который худо-бедно окружал мой дом, все было красно-желтым. Когда на красно-желтое падали солнечные лучи, становилось нестерпимо ярко и напоминало о весне. Птички, пользуясь моментом, надрывали горла, навевая на потенциальных поэтов романтические мотивы. На меня они тоже кое-что навеяли. Я стоял и пробовал понять, где нахожусь. Прямо кусочек сказки. Так и тянет…
Гермиона отличалась большей практичностью, особенно если речь шла об угрозе опоздать к авантюре, назначенной на десять утра.