Оказывается, Грендель был трехпалым и мог бы сойти за громадную курицу, если бы не отсутствие четвертого, отстоящего назад пальца.
И хотя радость находки вдохновляла воителей, размер следа озадачивал.
– Дело это жутко воняет, – проворчал Ворчлюн Ухайдак.
– Не то слово, – отозвался Бородульф Сожру Живьем.
– А ну, разойдись! – скомандовал Пнилл.
Воины попятились, давая Говоруну больше места, и жрец принялся бегать вокруг следа. Смерил его по ширине, по длине, по глубине, рыкнул, а потом побежал куда-то в сторону.
Публика, до сих пор уверенная, что у жреца не все дома, начала перешептываться и скалить зубы. Пнилл живо пресек дисциплинарную разболтанность одной-единственной свирепой миной.
Новый след жрец нашел чуть дальше, уже за пределами деревни. Там была мягкая почва, не грязь, но массивная туша сумела оставить на ней свой оттиск. Говорун прошел несколько раз от одного следа до другого, а потом вернулся к остальным.
– Ну? – спросил король.
– Он не до неба, но, по моим прикидкам, достаточно высок и тяжел.
– Как высок? – спросил Ворчлюн Ухайдак, тискающий мощной дланью рукоять меча.
– Выше королевского дворца раза в полтора…
Варвары ахнули и загомонили. Согласно метрической системе, изобретенной в Диккарии (не способной освоить дюймы и прочие нелепости, рожденные в головах цивилизанчиков), это было не меньше двадцати метров.
– Еще он тяжелый и передвигается медленно. Потому что сыт.
– Я бы ему показал, что значит сыт… – вздохнул Ворчлюн.
– Он ушел на северо-восток? – уточнил Бородульф.
– Да, – кивнул жрец. – След достаточно свежий.
Следопыты, имевшиеся в отряде, разошлись во мнениях. Сказали, что по грязи-то, которая может оставаться влажной долгое время, как раз трудно делать выводы.
И тут самый глазастый воин развеял сомнения коллег.
Вытянув руку в восточном направлении, воитель указал на каменистый холм.
– Гляньте туда. Оно свежее.
В сорока метрах от деревни Грендель оставил еще один след. На этот раз не столько устрашающий, сколько зловонный. Сначала его не заметили, потому что ветер дул в другую сторону, но, подойдя, варвары смогли оценить «аромат» по достоинству.
Чудовище оставило им кучу фекалий. Достигала она высоты двух метров и топорщилась во все стороны голыми костями людей и домашней живности. Натюрморт был настолько тошнотворен, что многие закаленные мерзостями жизни рубаки отвернулись.
– Теперь-то в свежести следа никто не сомневается? – спросил Говорун. – Оно… твою мать!.. Кхе… даже не обветрилось… Ы!
Варвары предприняли массовое отступление. Они предпочитали стоять подальше от улики.
Говорун Кровожадный Чтец стукнул посохом о землю:
– Оставьте меня. Мне нужно обратиться к силам бесплотным, иерархам иных миров и прослоек между ними… Короче, пошли вон!
Воителей доблестных упрашивать долго не пришлось. Вскоре Говорун остался один на один с кучей дерьма и собственными мыслями.
Если Грендель и был где-то недавно, то явно здесь. И направился на северо-восток, вдоль побережья, где в основном судя по скудным разведданным, и ошивался в последнее время. Чудовище не двинулось на столицу, чтобы навести там шороху.
Почему?
Ответа пока не было, но сам факт, что Грендель не интересовался сердцем королевства, успокаивал сердце убежденного патриота. Вероятно, в планы того, кто управлял тварью, не входило разрушение города.
Опять же – пока.
Значит, сверхзадача у экспедиции прежняя – укокошить Гренделя прежде, чем он двинется к новой цели. Пока его занимают многочисленные поселения на побережье, и этим нужно пользоваться.
Говорун запустил руку в кожаный мешочек, что висел у него на поясе, и вынул горсть гадальных рун.
Впав в неглубокий транс, жрец присел на корточки и бросил руны на землю. Мухи, вившиеся вокруг него, просто балдели – запах от кучи был, по их мнению, чем-то потрясающим. Мушиная песня помогала настроиться на нужный лад.
Говорун посмотрел на кости, пытаясь проникнуть взором сквозь препоны повседневности.
Черныш видел все – и разгромленную деревню, и громадный след Гренделя, и не менее громадную кучу чудовищных испражнений.
«О сколько нам открытий чудных…» – подумал дроу, голова которого кружилась от вони.
Но – долг есть долг. Он обещал, что поговорит с Чтецом насчет снадобья, и он поговорит.
Когда дружина отошла обратно к деревне и расположилась на привал, Черныш смог ускользнуть. Не понимая, чего, собственно, он таится, дроу сидел за камнем в десяти шагах от жреца и наблюдал.
Говорун бормотал над рунами, мотал головой, собирал костяшки, кидал снова, всматриваясь в новое их расположение. Наконец просто сел на землю и обхватил гудящий череп руками.
Видения были, но нечеткие и неясные, и руны не давали точного ответа. Выпадала Дорога, Логово, Колыбель.
Что это, пропади оно пропадом, значит?
Выделив три ключевые руны, Говорун пялился на них. Мысль ускользала, хотя и крутилась поблизости. Видения показали жрецу, как Грендель уходит в туман, но не более того.
Да, видимо, тот ритуал отнял у него слишком много сил. Теперь попробуй восстанови. И ведь как всегда – когда нужно, в загашниках уже ничего нет…
– Ищи тварь в его норе.
Услышав за спиной голос Черныша, Говорун подскочил.
– Чтоб ты… Ты чего тут делаешь? Эй! – Громадный вонючий колдун огляделся, возвращаясь из странствий духа.
Темный эльф как ни в чем не бывало указал на три ключевые руны в раскладе.
– Они выпадали четырежды, я видел. И говорят они о том, что тварь ушла в свое логово.
Говорун скривил рожу:
– А тебе откуда знать? Это мое дело – чарами заниматься!
– А я и не пытаюсь. Просто однажды я прочел книгу о разных видах гадания, в том числе, там было и про руны, которыми пользуются жители Диккарии.
– Э… – Кровожадный Чтец смотрел так, словно его вдруг ни за что ни про что отходили дубинками. – Э?..
Черныш воздел глаза к небу.
– Смотри, жрец… Дорога – это значит Грендель ушел. Тю-тю… Логово – это значит, туда, где его место. Колыбель – это значит, чудовище легло спать… И ничего удивительного, учитывая, сколько Грендель сожрал мяса в последние дни…
– Э… – Говорун посмотрел на руны.
– Стоит лишь подключить логику, – добавил дроу.
– Ты прав…
– Черныш… Я слуга виконта Эпралиона, посла Тиндарии, если помнишь.