— Интересно, откуда я это знаю? — пробормотала она.
— О чем?
— О пулях. Что они из тебя вышли, пока мы были… Пока спали…
— Ты видела, как они падали. Просто тогда еще не совсем проснулась.
— Господи, моя голова… Сколько же мы дрыхли?
— Не знаю. Дерево должно было нас исторгнуть, когда перестанут летать воздушные шелестелки. Когда перестанут бегать смертные и ездить их машины. Когда наступит привычная тишина.
— И долго это длилось? День? Два? Неделя? — Она чуть помолчала и сделала еще предположение: — Сто лет?
— Не знаю. Может, несколько дней. Может, несколько столетий, — пожал плечами нуар. — Главное, чтобы смертные про нас забыли.
— Это не могло длиться долго. Мы бы умерли от истощения!
— Мы были в живой древесной плоти, Дамира, — пояснил страж богов. — Дерево менялось с нашей кожей влагой и соками, забирало из наших тел все ненужное, подпитывая всем необходимым. Мы не двигались, не дышали, не думали. Мы почти умерли. Поэтому нам не требовалось много сил. Вполне хватало того, чем могло поделиться дерево. Я специально выбрал самое сильное.
— Ты погрузил нас в анабиоз?
— Нет, это был просто сон. Но очень глубокий, когда тело отказывается от всего, что ему не нужно, ради сохранения жизни.
— А что оставляет как нужное?
— Да, в общем-то, ничего. Ему важно не высохнуть и не сгнить.
— Страх какой! — передернула плечами женщина. — И, кстати, есть все же хочется.
— Это нормально. Возможно, к тебе в желудок ничего не попадало несколько лет. Разумеется, он пуст. Сейчас я что-нибудь найду… — Нуар прикрыл ладонью глаза от солнца, обозревая кроны, и быстро полез куда-то вверх по склону.
— Несколько лет? Мама… — пробормотала археологиня, ощупала ноги. Боль в них прошла совершенно, как и не было. Хоть рекорды по прыжкам устанавливай. Если счет сна шел на годы — не удивительно. — Неужели мы проспали несколько лет? Боже, родители с ума сойдут!
Уже через пару минут Шеньшун вернулся, неся несколько желтых плодов размером чуть меньше футбольного мяча, полностью покрытых длинными, похожими на копчики бананов, пипками. Разломал один из них, протянул женщине. Внутри оказалась белая, чуть склизковатая мякоть с редкими черными косточками.
— А это съедобно? — с подозрением поинтересовалась Дамира.
— Конечно, — кивнул нуар. — Разве ты не чувствуешь?
Археологиня не чувствовала, но поверила. Поколебавшись, ковырнула маленько рыхлой плоти пальцем, попробовала на язык. Вкус был как у перезрелого винограда, сладкий и со слабой горчинкой. Уже без дальнейших сомнений она уверенно выгребла ладонью все содержимое, прожевала, отбросила жесткую скорлупу. Шеньшун дал ей еще плод.
— Спасибо, вкусно, — поблагодарила она.
— Их тут много, — ответил он. — Могу принести еще.
— Нет, у меня не такой большой желудок. Две ягодки — и он, похоже, наполнился.
Перекусив, она спустилась к воде, вымыла руки, оглянулась на деревья, посмотрела по сторонам. Решительно раздевшись, Дамира вошла в ледяную воду, торопливо присела, поднялась, отирая тело, руки и ноги, присела еще раз и выскочила на солнце. С тоской посмотрела на драную, замызганную одежду, вспоминая брошенную где-то в отеле сумку с чистым бельем. А также деньгами и документами. Пришлось надевать то, что есть.
Облачившись, она снова присела у берега, пытаясь отмыть кроссовки.
— Если ты решила переправиться, Дамира, то будь осторожна: река глубокая и быстрая, — предупредил сверху Шеньшун. — К тому же, этот берег безопаснее.
— Я хочу хотя бы посмотреть, что на той стороне? — оглянулась на него женщина. — Вдруг ты угадал: прошли века, и человечество уже вымерло? Тогда дорога тоже исчезнет.
— Сама не ходи. Давай лучше я, — сбежал к ней нуар, без спроса подхватил на руки и решительно вошел в воду.
— Зачем? — только и вскрикнула она.
— Так я тяжелее, — до обидного разумно ответил страж богов.
Поднявшись к дороге, на которой имелись четкие отпечатки недавно проехавших колес, они нашли сброшенный под откос, сгоревший джип. Дамира старательно принюхалась и расплылась в улыбке:
— Воняет паленым. Значит, больше полумесяца не прошло. Иначе все давно бы выдохлось, вымылось дождями и заросло травой.
— Я дни не считал, — признался Шеньшун. — Но если мы спали недолго, нас могут еще выслеживать. Пойдем обратно.
На безопасной стороне ущелья Дамира спряталась в тень прибрежных «фикусов», доела последний из принесенных нуаром плодов, а вскоре заметила среди листвы над головой еще один, точно такой же, но еще зеленый. После этого в памяти всплыло и название: «бириба». Инками никогда не культивировался, поскольку не переносит перевозку. Зато из него, по слухам, получается хорошее вино. Если застрянут тут надолго, можно будет попробовать.
— Шеньшун, а где-нибудь под камнями ты летающих драконов сможешь найти? — громко спросила она. — Боюсь, без них нам отсюда не выбраться. Пешком через горы года два топать придется, да еще все селения по ночам стороной обползать. Наши портреты, небось, на каждом столбе давно висят!
Нуар не ответил. Он продолжал колдовать возле деревьев. После долгих уговоров одно из них легло вдоль берега, частью кроны попав в воду. Страж богов пошел вдоль ствола, укореняя некоторые ветви, потом вернулся к комлю, присел, оглаживая кору, что-то нашептывая, прижимаясь лбом, приказывая и упрашивая. Комель громко скрипел, пузырился и выкручивался, превращаясь в малопонятное уродство с торчащими во все стороны короткими пеньками и глубокими трещинами.
Где-то спустя пару часов послышался треск — ствол обломился сперва возле вершины, а чуть позже и около комля. Уродливый обрубок, похожий на полусгнившую корягу, Шеньшун приподнял с одного края, перенес ближе к воде, потом передвинул с другой стороны.
— Дамира, иди сюда!
— Помочь? — Она спустилась к Урубамбе, ополоснула после бирибы руки и подошла ближе.
— Нет, просто стой рядом. — В два приема он дотянул раскоряку до самой реки, спустил на воду, удерживая за более широкий край, и приглашающе кивнул: — Залезай.
Женщина вытянула шею. Изнутри колода оказалась пустой. Не очень просторной — но все же пошире, чем спальное ложе, из которого ее извлекли поутру.
— Ты хоть знаешь, куда ведет эта река? — спросила она.
— В море, — с убийственной правильностью ответил нуар. — Все реки всегда впадают в моря.
— Некоторые текут в озера, — не удержалась от опровержения археологиня, но послушалась, забралась ногами вперед.
Внутри было прохладно, но сухо. Через лаз проглядывался только небольшой кусочек неба и край горного склона. Шеньшун оттолкнул корягу от берега, забрался внутрь, заворочался, устраиваясь рядом. Их уродливое, но довольно прочное плавсредство быстро разогналось и, покачиваясь по волнам, понеслось вниз.