— Ты этого хочешь?
— Не смущай меня, нуар. Ведь я могу и согласиться.
— Увы, делать «интернет» я не умею.
— Вот видишь. — Она коснулась руки спутника: — Спасибо. Пойду укладываться.
Археологиня отступила к своей лежанке, вытянулась на ней — и эта сторона домика тут же погасла.
— Так это сделал ты?! — удивленно приподнялась женщина.
Нуар взмахнул рукой, и светлячки на деревьях и пальмах перестали излучать свое золотистое сияние. Только у самого пола остались слабые отблески. Стрекотание тоже прекратилось.
— Я поняла, — ответила археологиня. — Спокойной ночи.
И тут ее подхватили сильные руки, взметнули вверх, перенесли на другую сторону палатки, уложили в постель. Она ощутила рядом тепло горячего тела, ее голова легла щекой на мягкое сухое плечо.
— Что ты делаешь, Шеньшун? — тихо удивилась она.
— Ты сказала, что такое может сделать с женщиной лишь тот, для кого она стала единственной. И кому не нужна ни одна другая с этого мига и до конца его жизни, — сказал восставший из мертвых. — Я уже давно понял, что мне интересна лишь ты, и никто другой. Я выбрал тебя, я хочу назвать тебя своей единственной и не менять больше ни на кого, пока моя жизнь и силы не уйдут обратно в новый молодой мир. Хочу, чтобы ты всегда спала рядом, в моих руках.
— Да ты, кроме меня, никого и не знал, страж богов, — погладила его по щеке Дамира. — Ты встретил меня, когда проснулся, и больше ни с кем даже словом не перекинулся. Это всего лишь случайность. Окажись на моем месте любая другая, ты сказал бы ей то же самое.
Шеньшун сглотнул, потом встал, поднял ее на руки и отнес обратно на прежнюю кровать. Вернулся к себе и упал на живот, вытянув руки над головой. На деревьях и в кустах перепуганно замигали светлячки, чирикнула и замолкла птаха в кустах, а другие от греха и вовсе полетели прочь.
— Что это было? — не поняла Дамира.
— Ты говорила, мужчина может выбрать себе единственную и поступать с ней так. Но только если она согласна. А ты отказалась.
— Отказалась? — несколько опешила археологиня. — Ну да, это ведь правда была случайность… На моем месте могла оказаться другая. Так что между нами… Если подумать… Что, так ни слова и не скажешь? Эй, Шеньшун?! Ты уверен в своем выборе? Нуар?! — приподнялась она на локте. — Что, и это все? Ну уж нет!
Она поднялась, перешла палатку и толкнула стража богов, поворачивая набок:
— Ну уж нет! Мы так не договаривались. Выбрал — значит выбрал! Терпи, какая есть. К черту случайности! Весь мир случайность. Раз встретились, значит — судьба!
В изголовье его постели вспыхнули с десяток светлячков, еще несколько засветились где-то сверху, над полупрозрачной крышей. Довольный Шеньшун сгреб ее сильными лапами, легко уложил головой себе на плечо и, любуясь в живом золотом свете ее лицом, разглаживал ее волосы, осторожно касался кончиками пальцев губ, щеки, водил ими по шее…
Археологиня быстро поняла, что показывать гостю нужно было не только фильмы о любви, но и хотя бы немножко эротики.
— Ты что, никогда не нарушаешь воли богов, нуар? — спросила Дамира. — Ни даже чуть-чуть?
— Мне так хочется совершить это преступление, моя женщина, что каждый миг его предвкушения сам по себе приносит наслаждение.
— Какой же ты гад! — смеясь, она легко ударила воина кулаками в грудь. — Все у тебя не как у людей. Ненавижу!
Но нуар ее все равно снова простил. И тем заслужил первый в своей жизни настоящий человеческий поцелуй.
Следующий день пролетел, как калейдоскоп счастья. Над Дамирой светило ласковое солнце, ее освежал ветер, ей пели птицы и стрекотали цикады. Рядом с нею был любимый, который то осыпал ее цветами, то угощал фруктами, то заставлял склоняться перед ней пальмы и травы, а птиц — создавать для нее рисунки в воздухе и устраивать фигурные полеты. Который носил ее на руках, топил ее в своих ласках и сжимал в объятиях. Поэтому она даже не заметила, как стремительно пролетел этот долгий летний день.
На второе утро Дамира проснулась одна. Женщину это не встревожило: она знала, что никуда нуар не исчез и теперь уже точно не исчезнет до конца ее жизни. Не такое это существо — страж богов, — чтобы нарушать добровольно данную клятву. Куда он ушел, археологиня знала. И даже собралась отнести ему большой ломтик ананаса, чтобы Шеньшун освежился угощением. Вот только археологиня никак не могла понять — куда подевалась вся ее одежда?
В конце концов, Дамира плюнула и пошла как есть. Уж не Шеньшуна же ей теперь стесняться?
Разумеется, страж богов, спустив на воду малопонятную ей конструкцию из двух стволов и густой копны ветвей, продолжал возиться на мысу. Анаконда куда-то подевалась, и потому женщина смело вышла на глинистую отмель, протянула ему ананас:
— На, подкрепись. Ты не видел моей одежды?
— Какой одежды?
— Ты что, забыл, в чем я ходила?
— Разве это одежда? Там уже ни одной нитки целой не осталось!
— Ну, ты молодец! — начала догадываться Дамира. — И как мне теперь быть?
— Я сейчас приду…
Археологиня вернулась в паутиновую палатку. Следом почти сразу вошел Шеньшун, неся большой кусок змеиной кожи, с которого струйками стекала вода.
— Ты убил удава?! — вскрикнула она.
— Да ты с ума сошла! — ничуть не меньше изумился нуар. — Он сам сбросил! Змеи часто полностью сбрасывают свою кожу, я тебе точно совершенно говорю!
— Знаю, — отмахнулась археологиня. — Ладно, прости. Не сразу сообразила.
— Раз знаешь, — Шеньшун протянул ей широкое пятнистое кольцо, — тогда надень это на себя.
— Зачем?
— Потому что я тебя об этом прошу.
Дамира фыркнула, но послушалась. Точнее — просто вскинула руки и позволила мужчине натянуть на себя сверху вниз мягкую холодную кожу. Получилось, что шкура начинается на три пальца ниже подмышек и заканчивается на две ладони выше колен.
— А это — сюда… — Просунув руку, нуар закрыл ее груди половинками крупного оранжевого ореха. — Потом выбросим.
— И зачем все это?
— Она сейчас влажная. На солнце высохнет, сядет по месту и запомнит форму. — Шеньшун зашел сзади, что-то сделал между лопатками, и верх одеяния стал сидеть плотнее.
Дамира провела по талии ладонью:
— Платье из змеиной кожи? Хочу зеркало!
— Как только я смогу его найти.
— Если оно будет сидеть так плотно, что как влитое, — как же его снимать?
— Осторожно скатывать снизу вверх. Не беспокойся, я все сделаю.
— Вот как? Без тебя ни шагу? — улыбнулась она. — Ну и ладно. А сам почему полуголый?
— Не родился еще тот удав, в шкуру которого я способен втиснуться. Резать и сшивать долго, как-нибудь потом. Лодка готова. Поплыли?