Совсем не та реакция, которую я ожидал, вот черт.
– Тухлятиной, – воображения мне явно не хватает, видимо, нужно было смотреть совсем другие фильмы.
– Значит, я падаль?
Ну, слава яйцам, пошли дела кое-как!
– Никого другого я здесь не вижу.
– Может, прогуляемся?
– Легко. Ты присмотришь за Сонни-боем, Лора?.. …Он выше меня почти на голову и намного шире в плечах, при желании он смог бы стать субкоманданте и даже команданте, но для этого Кожаный Том слишком мелко плавает. Он не боится, что я тресну его по башке камнем или монтировкой, он идет впереди, я отстаю шага на четыре, ненависть к нему то затухает, то вспыхивает с новой силой, чего опасаюсь я – так это чтобы она не оказалась такой же фальшивой сукой, как Лора, такой же продажной девкой – или нет, не девкой, скромницей с круглыми коленками, скромницы и пальцем не дают к себе прикоснуться, сбегают, оставив на память учебник для вузов по судебной психиатрии. Чего опасаюсь я – чтобы моя ненависть не сбежала в самый неподходящий момент, все к тому и идет. Зачем я пристал к этому парню, зачем разозлил его?.. Мне нужно научиться управляться с желаниями, которые мне незнакомы или о которых я хотел бы позабыть навсегда, так и есть, в моей ненависти к Кожаному Тому наметился отлив, от луны это не зависит.
– Эй, урод! Мы так до Москвы доберемся… Куда это ты меня ведешь?
– Ищу подходящее место, чтобы начистить тебе физиономию.
– Мы уже прошли как минимум два подходящих.
– Как знаешь.
Кожаный Том внезапно останавливается и поворачивается лицом ко мне.
– А теперь можешь повторить все то, что сказал мне в кафе.
– Ты разве не запомнил? Может, тебе записать? Пара фраз на сон грядущий очень тебя поддержит.
Он знает, что делает, отличное место для выяснения отношений: небольшой пустырь на задворках «Челентано», глухая стена самого кафе с одной стороны, глухая стена леса с другой, пара мусорных баков в отдалении, вот для чего он меня сюда привел: мусорные баки. Побежденного суют головой в гниющие отходы, чтобы унизить его окончательно.
Ах ты, грязный румын!
Именно так я и думаю о Кожаном Томе, когда вижу мусорные баки: «ах, ты грязный румын!» Гнусный грязный романешти, или как там тебя еще называют. Ясно, что никакой Том не румын, с чего бы это ему быть румыном, но мне просто необходимо, чтобы Том стал румыном – хотя бы на время. Таким, какой я вижу всю эту шоблу, засравшую Дунай и окрестности, всю эту банду оборванцев, рвущихся в Европу в подштанниках, онучах и стоптанных постолах. Вечно сальные головы – вот что такое румыны, вечная грязь под ногтями, полипы в носу, волосы в ушах, оттянутые мочки, рты забиты стальными коронками, вот что такое румыны! Говорят, среди них есть даже интеллектуалы (гы-гы, бу-га-га, нахх!), есть даже те, кто вытирает задницу туалетной бумагой, а не лопухом и дубовыми сучьями, а кое-кто преподает в Гарварде, предварительно сменив фамилии Жопеску и Жопяну на благообразные Смит и Вессон. И все они, вне зависимости от того, какой материал для задниц используют, – все они мечтают о Великой Румынии! Конечно, если присоединить к территории этого вонючего табора кегельбан, шапито, библиотеку, поле для игры в регби и плавательный бассейн – может, тогда и получится Великая Румыния. Единственный приличный человек в Румынии – Дракула, есть еще женская сборная по спортивной гимнастике, чего-то они там берут, какие-то медали, я видел их пару раз по телевизору в спортивном баре «01е!», страшные бабы, глазу не на чем остановиться, оба раза я желал, чтобы хоть кто-нибудь из них свалился с бревна и переломал себе ноги, и руки тоже, а лучше было бы, чтобы свалились все, и не только с бревна, но и с брусьев, это неполиткорректно, милый, это дурной тон, ксенофобия давно вышла из моды, ксенофобам не продадут ни одного диска Большой энциклопедии «Кирилл и Мефодий», даже на скромный Автосалон-2004 рассчитывать не приходится, ксенофобам в приличном заведении, практикующим реггей «in live», не выдадут ключа от сортира, и ни один официант не возьмет у ксенофоба на чай больше пяти рублей, если твоя кошка – ксенофоб, утопи ее котят! В гробу я тебя видел, Лора!.. Грязные румыны нас ненавидят и считают, что самое время поучить нас демократии, суки, хуже только поляки, вот черт… Оказывается, клятых пшеков я ненавижу даже больше, чем романешти, вот кому бы я пустил шляхетскую кровь, вот чьи изъеденные гонором мозги я размазал бы по проезжей части Дворцового моста!..
Но и румын будет достаточно.
Вернее, одного грязного румына, который стоит сейчас в трех метрах от меня.
Мне хочется проделать ему дырку в черепе немедленно, положить пулю не промеж глаз (глаза Тома мне совсем не нравятся, близко посаженные, тусклые румынские глаза), лучше всего целиться в лоб, в лобную кость, нужно только подпустить его ближе и…
Меня трясет, как в ознобе, ноги подкашиваются, не вовремя я затеял эту склоку с Томом, не вовремя. Не потому, что мне не хватит запала, с этим-то как раз все в порядке, просто я хреново себя чувствую.
Что-то среднее между вирусным гриппом и лихорадкой, еще несколько секунд назад ими и не пахло, не пахло ничем, кроме торжества здоровой, очистительной ненависти. Теперь же сердце колотится где-то в горле, во рту пузырится липкая слюна, по спине градом стекает пот.
– Я смотрю, ты уже в штаны наложил? – почти отеческим голосом спрашивает Кожаный Том.
Ах ты, грязный румын!
– С чего это ты взял, ублюдок?
– Видок у тебя неважнецкий.
– Это ничего. Зато падалью от меня не несет.
– А от меня, значит, несет?
– Еще как!
Том на полусогнутых медленно приближается ко мне, икры пружинят в бойцовской стойке, пальцы сжимаются в кулаки, пара мгновений – и до меня долетит запах чеснока, известно, что все румыны натирают волосы чесноком, чтобы они лучше росли. Они натирают волосы и натираются сами, и засовывают чеснок в карманы – в качестве профилактики, и от простуды, и от Дракулы. Чеснок – это все, что можно найти в их карманах, денег там отродясь не было.
Никакой Кожаный Том не румын, но это уже не имеет значения.
Тем более теперь, когда он приблизился вплотную.
– И чего ты взъелся, парень? – спрашивает он у меня довольно миролюбивым тоном. – Это ведь не твоя девушка.
– И что?
Если бы она была твоей девушкой – дело другое. Но она вела себя так, как будто она свободна. Что дурного в том, что я угостил пивом симпатичную девушку и решил… гм… узнать ее поближе. Тем более если она не против.
– А она не против?
– Она не против.
– Она тебе об этом сказала?
– О таких вещах не говорят. – Кожаный Том смотрит на меня с сожалением, только этого не хватало! – О таких вещах дают понять.