– Покаш-ши тофар… – слабым ветром прошелестел чужой голосок в моей голове.
Прекратить поток потенциально обидных для низкорослого телепата мыслей не получалось. Сознание сравнило развернувшуюся сцену с киношными встречами наркоторговцев. Снял и открыл ранец, с некоторым трудом достал обвязанный тряпкой чугунок с супергамионом. Распаковал, поставил перед собой, придвинул «тофар» ногой к странному покупателю.
Из-под балахона донесся тихий скулеж. «Карлик» взмахнул посохом, и стеклянный «кочан» с алым отливом приподнялся над импровизированным контейнером. Я невольно сделал шаг назад, пальцы против воли теребили застежку кобуры. Засунул большой палец за пояс, а ладонью прихлопнул кожу, укрывавшую мой последний аргумент.
Балахон сдвинулся в сторону, увлекая за собой парящий в воздухе гамион. На прежнем месте остался небольшой овальный ларец, с крышки которого на меня уставился трехглазый череп из серебристого металла. Навершием посоха покупатель коснулся черепа-ручки, вызвав небольшую вспышку. Видимо, снимал сторожевые чары. Крышка ларца медленно приподнялась, открыв моему взору тусклую россыпь овальных пластинок-монет.
Камень на стальном прутке совершил движение-жест, приглашая меня подойти и получить расчет. Ага, щас, присяду, а он по затылку меня своей клюкой шандарахнет.
– Помощь – да, доферие – да. Обман – нет.
Доверие, говоришь? Хэх! Посветив браслетом, задержал взгляд на монетах.
– Что за металл? – холодно поинтересовался я. – Ни на золото, ни на серебро не похоже!
– Алем. Сплаф.
– Сплав чего с чем, уважаемый?
Поскольку всесильный Арагорн выступил посредником нашей сделки, дальнейшая судьба гамиона, как и возможность его использования хаоситами, меня уже не волновала, и я всецело сконцентрировался на вопросе вознаграждения. Зачем тащить домой металлолом?
Фигура покупателя дрогнула. Из-под балахона возникла вторая отталкивающего вида конечность и взметнулась к звездному небу в яростном жесте.
– Солото. С-серепро. Сплаф. С-сила с-семи металлоф!
– Семи? А злата-серебра там сколько?
– Много польш-ше прочих! – заверил меня покупатель.
Уверен в ценности своей валюты – это хорошо. Или прирожденный талант фуфло пихать. Черт, он же слышит мои мысли!
– Ладно! Ладно! Годится, – я произвел открытыми ладонями успокаивающий жест.
– Запомни, челофек. Такое купить фсегда рад. Ты принос-сиш-шь, мы хорош-шо купить. Помочь другу. Ты гофорить да?
– Трудно ходить сюда. Не могу обещать, – пожав плечами, выдавил ответ, невольно копируя манеру собеседника.
– Ш-шаль, – неприятно прошелестело в голове.
– Не будем жалеть о том, чего еще не случилось!
Словно соглашаясь со мной, тот взмахом посоха организовал денежный поток в мой распахнутый ранец. Монетки-то одна к одной, а звук до чего приятный! Эх, так бы стоял, любовался бы видом и наслаждался бы звоном как можно дольше! Жаль, тару мне не отдали – зловредный гамион оказался в ларце сразу же, как денежки поменяли хозяина. Покупатель повернулся ко мне спиной и засеменил прочь. Следом за ним, как черепашка на незримом поводке, пополз, вздрагивая на стыках плит, ларец. Из камня на посохе хлынул поток синего света. Вспышка проглотила скрюченную фигуру, оставив меня в одиночестве.
Сделка свершилась, точка в разговоре поставлена, пора и честь знать.
И вот я в арке на «чужом» краю моста. Узенькая полоска рассекает бездну. Вдох-выдох. Что ж, смог один раз, повторить будет легче. Значительно потяжелевший ранец давил на плечи, намекая, что уверенность в своих силах должна опираться на хорошую физическую подготовку. А так получается из разряда «глаза боятся, ноги делают» или «пять минут страха – и ты дома».
Куда ж я иду?! Это не может существовать, не то что мостом называться! На чем эта полоска вообще держится? Хороший вопрос для человека, который не может внятно объяснить, на каком принципе его револьвер работает.
Взмах рукой, нога предательски дрогнула, и сердце улетело в пятку. Спокойно, спокойно. Никаких полетов сегодня не предвидится! Правильно лямки ранца отрегулировал – ноша никуда не сползает, сидит на спине как часть тела. Хорошо, хоть безветренно. Не просто хорошо, а великолепно. Иначе…
Не смотреть вниз. Смотреть вперед. Ни за что больше! Никогда! К черту все золото мира! Вот и арочка замаячила. Не самка попугая, а полукруглая конструкция из камней и по совместительству символ завершения кошмара. Усталые ноги рванули против моей воли. Правая подошва едва не ушла в никуда, кусок пролета отвалился, а я коленями заелозил по поверхности моста.
Ладони впились с обоих боков в камень, толстый слой которого подобно старой штукатурке взялся крошиться, улетая в бездну. Удар подбородком до зубовного клацанья подействовал отрезвляюще. Хватательный рефлекс позволил закрепиться: колени на мосту, руки почти вокруг него. Вот только сдвинуться с места – проблема. Большая.
С носа сорвалась капля пота. За ней устремилась еще одна. Скоро целое озеро натечет. Надо ползти вперед, иначе скоро станет слишком скользко на этой балке, брошенной над бездонным провалом. Постепенно понимание ситуации добирается до рук, ладоней, побелевших кончиков пальцев.
Несколько метров ползу, проклиная жадность и чуть не плача от боли, – налитый свинцовой тяжестью ранец давит на мой центр тяжести так, что шансы остаться без наследников возрастают с каждой минутой.
Ширина полотна позволила подняться, а мужская гордость заставила это сделать, превозмогая силу притяжения, помноженную на страх. Шаг, другой, третий. Уф! Вроде не быстро шел, а между колонн влетел как муха в паутину. Мельтешение точек в глазах и странный шум в ушах длились несколько секунд… Бац! – и я оказался в пещере живой и невредимый, если не принимать во внимание утраченные нервные клетки и жировую ткань.
– Вас не так легко найти, барон! – поприветствовал меня командир отряда русинских волонтеров. Он подошел ко мне в сопровождении нескольких своих бойцов.
– Надеюсь, не заставил себя ждать, граф?
Отодвинулся от зловонной пещеры с невозмутимым видом, будто двигался мимо, совершая послеобеденный моцион. Не хотелось врать хорошему человеку, оправдывая свое пристрастие к пустующей «губе».
– Пустяки, – Руслан перевел взгляд с капральства фрайбургских ополченцев, занятых строевой подготовкой слева от меня, на суету в маркитантском муравейнике справа. «Непотребные девки» при помощи оборванцев, калек и детей расставляли шатры и обустраивали навесы. В суете лагеря островками спокойствия возвышались два армейских фургона. Некто расторопный выцыганил транспорт у Фишера, чем нанес моему самолюбию чувствительный укол. Во время пристального взгляда на это скопище мелькнуло сравнение с блохами, перебежавшими на тело нашего лагеря с трупа вражеского. Едва презрение и брезгливость заявили о себе, Слеза Асеня кольнула запястье, пробуждая во мне стыд.