– Я только ассистентка…
– Которая по счету? – съязвил Олег. И поскольку девушка молчала, сам ответил: – Четвертая! Угадал?
– Ну и что? Юрий Павлович – профессионал высочайшей квалификации, – горячо вступилась за него Сима. – Естественно, он предъявляет особые требования к сотрудникам. С ним нелегко… зато престижно.
– Престижно! – хмыкнул Карташин. – Он каждую пациентку укладывает к себе в постель? Или через одну? Тебя уже пробовал завалить на кушетку?
– Не мели чепухи. Существует же врачебная этика…
Олег неожиданно захохотал. Сима покраснела и не знала куда себя деть. Не признаваться же, что она бы рада, да Оленин в ее сторону не глядит.
– Ты, часом, не втюрилась в своего врачишку?
– Прекрати…
Сима чуть не плакала. Тогда как в Карташина словно бес вселился.
– Ты хотя бы поинтересуйся, что делает Оленин со своими ассистентками! Никогда не задумывалась? Куда они деваются?
– Как это… деваются? – похолодела Сима. – Ты на что намекаешь?
– Я не намекаю… я боюсь за тебя. Знаешь, какие слухи ходят о твоем докторе?
– Никакой он не мой…
Девушка потребовала остановить машину, но Олег не слушал ее. Он говорил, и от его слов волосы шевелились на голове Симы…
Оленин, разумеется, не улетел на симпозиум. Он затворился в своей большой квартире и зализывал раны. Его снедал страх. В гулких комнатах, которые он не успел полностью обставить, пахло белилами и паркетной доской. Доктор только-только закончил ремонт. После избиения в собственном парадном у него пропало желание ездить по магазинам, выбирать мебель и предметы домашнего обихода. Теперь это потеряло актуальность.
Доктор днем и ночью ломал голову, кто мог затаить на него злобу и воспылать жаждой мести. Голос человека, который угрожал ему расправой, до сих пор стоял у Оленина в ушах. Он не помнил этого голоса. Значит, злоумышленник – не из числа бывших или нынешних пациентов доктора. К тому же мужчины редко обращались за психологической помощью. В основном контингент Оленина составляли дамы.
«Тогда кто он? – гадал пострадавший. – Муж, любовник, брат или воздыхатель какой-нибудь пациентки? И за что возненавидел меня? Что он предпримет дальше? Новое избиение? Или на сей раз прикончит без лишних церемоний?»
Судя по голосу и силе ударов, нападавший был молод, крепок и не собирался сразу убивать доктора. Не то бы Оленин умер на месте. Неизвестный враг умел избивать так, чтобы не нанести серьезных увечий, зато вывести на время из строя. Какую цель он преследовал? Чего добивался? Хотел испугать доктора? Заставить уехать из города? Скрыться? Отказаться от практики? А может, психоаналитик стал жертвой какого-нибудь завистника или сумасшедшего?
Оленину хватило ума не заявлять в полицию. Его профессия требовала тишины и конфиденциальности. Шумиха вокруг его имени отпугнет пациентов. Кому захочется фигурировать в уголовном расследовании? А полицейские, как водится, начнут именно с окружения доктора, с его друзей, знакомых и клиентуры. Последнее являлось совершенно неприемлемым.
Доктор представил первый же вопрос, который задаст ему следователь: «Кого вы подозреваете в нападении на себя?»
Он никого не подозревал. Никого… и каждого. Любой мог желать ему зла и выместить на нем накопленную обиду. В своей врачебной практике Оленин не раз сталкивался с неудержимым стремлением наказать кого-то за свою неудавшуюся любовь, карьеру, за отсутствие денег, наконец. Человек склонен искать причины провалов не в себе, а в других.
«Выходит, ты сам виноват в том, что тебя избили! – посмеивался над ним внутренний критик. – Все горазды учить, но попробуй-ка сам применить к себе свою теорию!»
Оленин лежал, прикладывал к местам ушибов лед и примочки, пил обезболивающее и мучительно размышлял. Чем он навлек на себя чужой гнев? Мысли скакали с одного на другое… и неизменно возвращались к Айгюль.
Доктор любил использовать в сеансах так называемый «ассоциативный ряд». Он предлагал пациенту поискать связь между проблемой и, казалось бы, посторонними вещами, которые приходят на ум.
Что вам это напоминает?
Избиение в подъезде напоминало Оленину красавицу-пери, которая увлекала его в мир странных, порой жестоких эротических грез…
Неужели его неприятности связаны с Айгюль? Похоже на то. Ум может заблудиться в коридорах ложных заключений. Подсознание не ошибается.
Он вспомнил, как Айгюль рассказывала про Зобеиду… любимую жену шаха, которая в его отсутствие устраивала оргии и удовлетворяла свою неистовую страсть с мужчиной-рабом. Пациентка выкладывала такие подробности, что у доктора, привыкшего ко всему, уши горели.
В какой-то момент он начал ощущать себя как бы в середине описываемых событий, чуть ли не воочию наблюдая вакханалию, устроенную Зобеидой и ее распутными служанками. В разгар оргии, предупрежденный верным сановником, вернулся обманутый муж и застал…
Нетрудно догадаться, что он застал. Восточные правители умеют мстить. Всех участников вакханалии постигла изощренная смерть. Только на молодую жену не поднялась у шаха рука. Он не мог казнить ее… и медлил, глядя в ее подернутые любовной истомой глаза…
Обагренные кровью роскошные покои сераля, агонизирующие тела, которые недавно трепетали от наслаждения, еще сильнее возбуждали Зобеиду. Ее грудь волновалась, ее ноздри вдыхали запах гибели… Эрос и Танатос [6] сплелись в невыразимом вожделении, невыносимом для слабой человеческой плоти…
«Давай же! Сделай это… – наступала на мужа Зобеида. – Убей меня! Вонзи в меня свой кинжал!»
Ее слова звучали жарко и двусмысленно. Шах попятился… Зобеида показалась ему прекрасной, словно птица, залетевшая в его дворец из райского сада. Он будто впервые увидел ее, постиг ее неутолимую женскую сущность, которая никогда не насытится. Казалось, если она коснется его, то обожжет…
«Не можешь? – захохотала Зобеида и приблизилась к мужу, показывая на убитого любовника. – Не можешь… А он смог бы! Он был лучше тебя! Теперь на его губах стынет поцелуй смерти… и я хочу испытать то же. Уста смерти слаще человеческих губ…»
На ее шее билась под тонкой кожей синеватая жилка, рот приоткрылся, волосы шелком струились по обнаженным плечам…
Все помутилось в голове владыки, пальцы дрогнули, кинжал выпал из них… и тут же, на лету, был подхвачен Зобеидой.
«Смотри! – простонала она, ударяя себя лезвием в грудь. – Теперь ты надо мной не властен…»
С этой фразой Айгюль полезла в сумочку, достала самый настоящий кинжал, молнией блеснувший в свете ламп, и…
Оленин оказался быстрее. Он бросился к ней, схватил за руку. Она смеялась, нарочито сопротивляясь и норовя прильнуть к нему всем своим разгоряченным телом. От нее пахло крепкими сладкими духами… ее волосы щекотали доктору лицо.