Александр Иванович, который посвятил жизнь хореографии, умел и любил говорить о танцах. Помня об этом, Глория пришла за консультацией именно к нему.
– Это, да простит меня Господь, библейский стриптиз. В далеком прошлом не гнушались эротики и делали это с присущей эпохе роскошью и вкусом. Саломея! Приходилось слышать?
Глория призналась, что слышала… но не может сказать, в связи с чем.
– От этого танца веет смертью, – добавила она.
– Совершенно верно! – радостно подтвердил Потехин. – Именно смертью! Саломея была иудейской принцессой, падчерицей царя Ирода. По легенде, на одном из придворных праздников она исполнила эротический танец. Саломея превзошла самое себя – каждое ее движение зажигало огонь в крови, вызывало сладостную дрожь. Под томительно-протяжные звуки музыки она снимала прозрачные, расшитые золотыми и серебряными нитями разноцветные покровы, – один медленно и осторожно, словно тончайшую паутинку… другой резко, с неукротимой страстью… третий плавно и нежно… пока не застыла посреди пиршественного зала в совершенной и ослепительной наготе. Завороженный ее юной сияющей красотой и пылкой чувственностью, царь пообещал Саломее любую награду. Она потребовала голову пророка.
– Какого пророка?
– Иоанна Крестителя… Да, да. Красота и эрос бывают чудовищны! А вожделение не знает преград. Саломея якобы воспылала любовью к пророку и поклялась поцеловать его в уста во что бы то ни стало. Ирод не хотел убивать Иоанна – боялся народных волнений. Однако, возбужденный танцем, не смог отказать падчерице. По его приказу палач отсек голову Иоанна Крестителя, принес на блюде Саломее… и та запечатлела на мертвых губах обещанный поцелуй…
– Ужас! – вырвалось у Глории.
– Согласен с тобой, – кивнул Потехин. – Но такова история танца. За подлинность не ручаюсь, при дворе Ирода Антипы бывать не приходилось.
– В этом что-то есть… – пробормотала она.
– Адская смесь красоты, страсти и жестокости, – добавил Потехин. – Зло творится во имя роковой любви… то ли Саломеи к пророку, то ли царя к падчерице. Все дозволено и все доступно. Пресыщение доходит до того рубежа, за которым разверзается бездна…
* * *
Лавров с ревнивым недовольством наблюдал из окна, как Глория беседует с Колбиным. Они обсуждали какой-то финансовый проект. Прохаживались по внутреннему дворику между чахлых кустов самшита и что-то доказывали друг другу. На Глории была легкая светлая куртка и узкие брюки, волосы собраны в пышный пучок. Тощий лысоватый Колбин в коричневом костюме выглядел на ее фоне неказисто. Он хмурился и кивал головой.
Лаврову стало жарко. Солнце било в стекла, но начальник охраны не закрывал жалюзи, чтобы смотреть на Глорию. Зайдет она к нему или не зайдет? Уедет, не повидавшись и, следовательно, не попрощавшись?
Почему он не разбирается в бизнесе? Почему выбрал сначала силовые структуры, потом охранную деятельность? Потому что мужчина-воин привлекательнее торговца? Спорный вопрос…
Глядя, как увлеченно Глория разговаривает с главой компании, Лавров не выдержал, приоткрыл оконную створку и помахал ей рукой. Она улыбнулась. Колбин тут же взял ее за локоть и увлек в сторону…
Прошло полчаса, прежде чем она освободилась и заглянула к начальнику охраны.
– Ты ничего не чувствовал?
– Что я должен был чувствовать? – скрывая радостное волнение, спросил он.
– Мои флюиды…
– Я всегда во власти твоих флюидов.
– А вот и не всегда. Иначе посетил бы мою лесную обитель.
– Я бы с удовольствием. Боюсь показаться назойливым.
Она расположилась в его кабинете, как у себя дома: бросила сумочку, развалилась в кресле, расстегнулась, заложила ногу на ногу.
– Жарко тут у тебя…
– Мне тоже жарко…
Он первый отвел глаза, не выдержал ее прямого насмешливого и вопросительного взгляда.
– Я по делу, – сказала Глория, продолжая улыбаться. – Как ты относишься к психоанализу?
– Никак.
– Обращался когда-нибудь к психоаналитику?
– Я не псих! – с обидой произнес Лавров.
– Придется записаться на несколько сеансов. Услуга дорогая, так что вот деньги… – Она положила на стол конверт. – Не стоит тянуть с этим. Завтра же и запишись.
– Зачем? – опешил начальник охраны.
– Ты отказываешься?
– Нет, но…
– Это в интересах дела, – заявила Глория. – Ко мне приезжала девушка, ассистентка доктора Оленина. Слыхал о таком?
– Нет…
– Значит, наведи справки. Узнай о нем все, что сможешь. Кое-кто подозревает доктора в убийстве молодых женщин. Это только подозрение! – предупредила она поток вопросов и возражений, готовый хлынуть из уст Лаврова. – Ты обещал помогать мне.
– Я не отказываюсь…
– Девушка, которая работает у Оленина, может оказаться следующей жертвой.
– С чего ты взяла?
Глория не стала утруждать себя объяснениями и уговорами.
– Ты пойдешь к доктору на сеанс? – спросила она.
– Ладно, – кивнул начальник охраны. – Пойду. Давай его телефон. Сегодня же запишусь.
– Ассистентку зовут Сима. Серафима Петровская. Пока доктор в отъезде, на симпозиуме, она записывает пациентов на неделю вперед.
– Так он на симпозиуме?
– По крайней мере на работе его нет. Ассистентке Оленин сообщил, что срочно улетел на научный форум. Но я в этом сильно сомневаюсь. Узнай его адрес и все проверь.
– Хорошо.
Лавров с облегчением вздохнул. Сеанс психоанализа откладывался. Это не могло не радовать.
– Посмотри, какой у него офис, какая там атмосфера… поболтай с Серафимой…
– В общем, надо произвести разведку? – усмехнулся он. – Заметано.
Глория поморщилась. С некоторых пор жаргонные словечки начали ее коробить. Раньше она сама ими грешила.
– Тебе нравятся женщины, которые прилюдно раздеваются? – спросила она.
Лавров не ожидал такого поворота и смешался.
– Ну… если женщина красивая, то…
– Я так и думала. Вот, посмотри эротический танец. Тебе будет интересно.
Она протянула ему диск и кивнула в сторону компьютера…
Посещение «колдуньи» в Черном Логе не успокоило Симу, как та надеялась, а, наоборот, встревожило. Ей было отказано в обряде приворота, равно как и в обратном действии. Зато она получила частичное подтверждение слов Карташина об опасности, которая ей угрожает. Однако исходит ли эта опасность от Оленина или от кого-то другого, осталось пока неясным. Совет поискать себе новое место работы Сима выслушала, но не собиралась слепо подчиняться чужим наставлениям. У нее своя голова на плечах есть.