Максим пошевелил губами, отсчитывая буквы.
– Нет, не выходит.
Они отошли в сторону, присели на траву. Арефьев достал из рюкзака тетрадь, расчертил лист квадратами и принялся вписывать в них буквы в разном порядке.
– Белиберда какая-то, – обескураженно сказал он пять минут спустя. – Ни одного слова прочесть не могу. Хоть с забором, хоть без забора.
– Спокойно! – Лешка, жующий травинку, выплюнул ее в сторону и склонился над листочком с шифром. – Давай каждую букву заменим на английскую!
– Давай. А зачем?
– Ну… – смутился Баренцев, – не знаю. Так просто предложил.
– Леха, ты погоди, – вмешалась Тошка, отбирая у Арефьева его записи. – Здесь все дело в перестановке, только мы никак не поймем, как и что переставлять. Засада в этом заборчике. Ведь не просто так его нарисовали!
– Да ладно! Может, ручку расписывали? Не, – осенило Лешку, – не так! Нам хотели показать, что как бараны бьются лбом об забор, так же и мы будем сидеть над этой задачкой!
– М-м-ее-е-е… – тоненько проблеяла Тошка. – То есть бе-ее-е-е…
Максим рассмеялся, глядя на нее, и все мысли о шифре на секунду вылетели у него из головы. Он, только что переживавший из-за того, что не может разгадать несложную загадку, вдруг почувствовал себя очень счастливым.
И как только он поймал это ощущение, ответ сам собой возник в его голове.
– Забор! – вскинулся Максим. – Леха, Тошка! Это же забор!
– Ну да, – кивнул Баренцев. – А мы – бараны.
– Сам ты баран! Забор! Штакетник!
Он выхватил из рук у Тошки листок и быстро начал считать буквы. Поставил разделительную палочку в середине «слова», и кончик его карандаша запрыгал по буквам из одной половины в другую, словно прошивая длинные стежки.
– Точно! Все получилось!
– Рассказывай! – потребовала Тошка. – Почему штакетник?
– Потому что это название шифра! Я про него читал раньше, но сейчас даже не подумал о нем, потому что он очень простой. Вот, смотрите, как писать «штакетником»…
Он вывел в тетради: «Тошка и Леха», прочертил ниже горизонтальную линию.
– Первая буква пишется сверху, вторая снизу, и так по очереди. Получается две линии из букв. А потом они просто-напросто записываются в строку. Ну, как будто две перекладины у штакетника выстроили в одну палку, ясно?
Тошка внимательно рассмотрела лист, на котором Арефьев записал:
ТШАЛХ
ОКИЕА
– Это я шифрую, – объяснил он. – Сейчас запишу все подряд: «ТШАЛХОКИЕА». Чтобы прочесть, нужно разделить на две части и из каждой поочередно выписывать по букве. То есть проделать все в обратном порядке.
– Круто… – уважительно протянул Лешка. – Это, типа, самый легкий шифр?
– Не самый, но простой! Я мог бы и раньше догадаться.
– И что получается из этого, который нам оставили?
– Сейчас!
Арефьев быстро начал писать, то и дело сверяясь с листочком. Когда он закончил, получилось следующее:
«КЛАДЗАКОПАНПОДНИЖНЕЙСТУПЕНЬКОЙ-ЛЕСТНИЦЫНАГЛУБИНЕФУТАУДАЧИ»
– Клад закопан под нижней ступенькой лестницы на глубине фута, – прочитал Лешка, запинаясь. – Удачи!
Все трое переглянулись, охваченные возбуждением. Максим даже дыхание задержал от восторга, как перед нырком на глубину.
– Лестница! – проговорила Тошка, расширив и без того огромные глазищи. – Точно! Где ж еще прятать клады, как не там!
Лестницу когда-то построили, чтобы люди могли спускаться в овраг цивилизованным способом, а не скатываясь по склону. Однако сработали ее так, что через пару лет половина ступеней сгнила, перила проломились, и в целях собственной безопасности жители окрестных районов предпочитали идти вниз проверенными путями – по тропинкам. Их здесь хватало.
От нетерпения Максим припустил бегом, Лешка и Тошка вскоре нагнали его.
– Лопаты-то у нас с собой нет! – пропыхтел Лешка. – Чем рыть будем?
– Там видно будет. Сначала добраться надо!
* * *
Добрались даже быстрее, чем рассчитывали, потому что поднялся ветер. Идти по ветру оказалось легко – не так действовала жара – и четверть часа спустя ребята стояли возле подножия лестницы.
– Смотрите! Вот где! – Тошка присела и показала на маленький красный крестик, нарисованный в уголке нижней ступеньки.
– Под ним и нужно копать! – уверенно сказал Максим. – Чем бы только…
– Э, вы, а ну идите сюда! – вдруг раздался сверху хрипловатый голос.
Все трое подняли глаза, и Тошка приглушенно ахнула. В двух пролетах лестницы от них сидели пятеро – все в спортивных штанах и футболках, все с обритыми головами – и ухмылялись, разглядывая сверху троих друзей. Каждому – не меньше пятнадцати. Один курил, двое допивали пиво из банок.
– Интернатские… – прошептала она.
Тот, кто приказывал им подняться – сутулый парень с перебитым носом – выпрямился, с громким хлопком смял банку ногой, демонстративно потянулся и принялся спускаться по лестнице, ловко перепрыгивая через прогнившие ступеньки. За ним последовали и остальные.
– Макс, ты, главное, молчи, – вполголоса распорядился Лешка, оценив ситуацию. – Я попробую без драки разрулить, ясно?
Спустившись, интернатские разошлись полукругом, так что Максим с Лешкой и Тошкой оказались прижатыми к лестнице.
– Это что у нас за мальчики-девочки? – протянул старший, водя взглядом по Тошке. – Малыши, вы откуда?
– А ты с какой целью интересуешься? – Лешка сделал полшага вперед, расставил ноги и вызывающе сунул большие пальцы в карманы. «Вот суки. Щас до Тошки будут докапываться».
– А что, тебе западло с пацанами побазарить?
– Ты не ответил на мой вопрос, – Лешка широко улыбнулся щербатым ртом.
– Не понял… Ты че лыбу давишь? – мрачнея, осведомился старший. – Тебе с чего так смешно-то, а?
– Ты меня в чем-то обвиняешь? – в свою очередь удивился Лешка, в точности копируя интонацию взрослых парней, которую он слышал на разборках.
Баренцев помнил: ему нужно строго следить за тем, чтобы не сорваться на оправдания. Отвечай вопросом на вопрос, выбивай из-под противника почву, базарь по понятиям, чтобы остаться целым… В этой игре он чувствовал себя на своем поле, и если бы не численное превосходство интернатских, его бы ничего не беспокоило.
Но он неверно оценил противника. Перед ним стояли нереальные пацаны, которые быстро считали бы своего, а те, кого называли отморозками.
– В том, что ржешь без повода, падла! – сорвался парень.
– Ну вот… – загрустил Баренцев. – А вроде начали по понятиям…