Рабы опустились на колени, почтительно склонив головы перед человеком, который был римским губернатором и королем в одном лице. У Артуса двух титулов пока что не было.
Камланнские и сикамбрийские солдаты проходили строем друг против друга, и каждый протягивал руку, дабы коснуться командующего иноземного отряда – командующие стояли в противоположных концах зала, Меровий и Артус также стояли в разных концах зала, протягивая руки подходящим к ним воинам и касаясь макушек склоняемых перед ними голов (ну совсем, как римские священники, дарившие благословение). Золото и драгоценные камни окружали их, словно стекляшки в греческом калейдоскопе.
Вооруженные воины дружно вскричали, и Корс Кант зажал уши ладонями. Звуки смешались в его голове, от красок пестрело в глазах.
Как же они не похожи! У Меровия – длинные обвислые усы и черные волосы длиной с лошадиную гриву, кожа – темная, как дубовая кора, губы – алые, как вино… У Артуса щеки гладко выбриты, кожа белая, словно выбеленный пергамент, глаза – карие, как чай третьей заварки. Оба в белом – Меровий в штанах, расшитых золотой нитью, сапоги со шнуровкой из черной телячьей кожи. Артус в простой тоге римского губернатора и сандалиях.
Корс Кант издали наблюдал за церемонией, входить в зал он не решался. «Готовы ли они убить друг дружку не моргнув и глазом?» Он прислонился щекой к прохладной оштукатуренной стене и поймал на себе чей-то взгляд.
Странная сила заставила барда посмотреть вправо. На него, нахмурив брови, глядела королева Моргауза. Она одна не поднялась, чтобы приветствовать Меровия, а осталась лежать на боку, сжав в пальцах кубок.
Наконец она встала, царственная, как королева-мать, Арианрод, совсем недавно умершая. Дыхание у Корса Канта перехватило.., о, как она похожа на королеву-мать!
Моргаузу окружала свита женщин-воинов. Они смотрели на шумящих мужчин, словно волки на шакалов. Вообще-то считалось, что они охраняют заложницу, но на самом деле она набрала их самолично, и если они что и охраняли, так только ее личную безопасность.
Все вместе они спустились с возвышения и направились к лестнице. Солдаты уступали им дорогу, пятились, как туман от огня.
Моргауза, загадочно улыбаясь, поднималась по ступеням туда, где стоял Корс Кант. Ее красота завораживала. Сам не зная почему, он протянул ей навстречу руки.
Королева одернула плащ.
– Сладкая жертва от богини пекарей, – провозгласила она. Ткань скользнула по рукам барда – нежная и гладкая, словно паутина. А потом она ушла, оставив после себя аромат падуба и омелы.
Бард ощутил что-то в своих ладонях, опустил глаза… К рукам прилип большой кусок гвидденского печенья, сладкого, как смех его возлюбленной. На корочке запеклись две большие узорчатые буквы «КК». До юноши донесся едва слышный смешок Моргаузы, ушедшей вверх по лестнице.
– Б-благодарю тебя, прекрасная королева, – промямлил ей вслед Корс Кант, уселся на ступеньку и съел свой десерт, наблюдая за тем, как внизу, в зале, стих за стихом складывается история.
Питер Смит проснулся окончательно, в полной темноте соскочил с кровати, натянул брюки и майку, осторожно открыл дверь. Довольный тем, что в коридоре его никто не ждал, он сунул пистолет девятого калибра в кобуру под мышку и, прислушиваясь к своему шестому чувству, пошел вниз, в темный холл.
«Двадцать второе подразделение СВВ… Она, чертовка, назвала мой отряд, а я с таким увлечением болтал с Уиллксом и Бланделлом, что пропустил это мимо ушей!» Смит проклинал себя на чем свет стоит. Стратегические воздушные войска, СВВ, считались секретной службой, занимавшейся расследованием всего, что было связано с ИРА.
Селли Корвин не могла знать, что он из СВВ, и тем более – из двадцать второго подразделения, если только не пользовалась источником внутренней информации, что на практике почти всегда означало «источниками ИРА».
Холод больших мраморных ступеней обжигал ноги. После каждых пяти шагов Смит останавливался и слушал. «Пресвятая Дева, Матерь Божья, где они держат эту проклятую машину?» Селли Корвин сыграла на нем, как на ирландской арфе, заставила его валяться в постели и ждать страстной ночи, что дало ей массу времени для того, чтобы устроить саботаж. Да мало ли что она там собиралась натворить!
«Будь проклят Купер и его паршивая „разведка“!» В досье Корвин ничего такого не было, чтобы забить тревогу, кроме того, что она однажды спонсировала Шин фейн, то бишь политическую ветвь ИРА. Тогда она была совсем девчонкой и училась в университете. У нее имелись ирландские предки. Она посещала англиканскую церковь. «Просто фантастическое прикрытие! – думал Смит. – Она все знала про меня, она знала, из какого я подразделения!»
Питер остановился в холле с шахматным полом – в помещении жутком, способном на любого нормального человека навеять клаустрофобию. Он закрыл глаза и попытался вспомнить карту, которой его снабдил Купер. Судя по оперативной информации, лаборатория размещалась в полуподвале. Массивная входная дверь располагалась слева, кухня – перед Питером. Сразу за ней – кладовка и лестница. Затянутые железными решетками стекла напоминали окна тюрьмы – единственная уступка безопасности.
Смит торопливо зашагал по грязному, невыметенному полу и вскоре наступил на что-то острое. Это было соединение кабелей.
Смит скорчился и прикусил костяшки пальцев, чтобы не взвыть от боли. С трудом переводя дух, пошел дальше. Кухонную дверь он открыл без шума, словно эльф, заворочавшийся на шелковых подушках.
Кухня как кухня, захламленная, кран течет. Капли падали в раковину, и их эхо звучало, словно пистолетные выстрелы в бункере. Тусклый лунный свет струился в единственное узкое окошко; и от этого в кухне было жутко, как в страшном сне.
Сгнили и противно воняли какие-то объедки. Питер, морща нос, побрел по потрескавшемуся линолеуму. Руки его слегка дрожали от волнения.
На секунду ему показалось, что он снова в Лондондерри, что не было этих двух недель… «Обман зрения», – решительно убедил себя он и выбросил из памяти ужасное зрелище, пока оно еще не успело расцвести пышным цветом. «Сержант Мак… МакАду? Да, не повезло бедняге…»
Питер повернул ручку двери, ведущей в полуподвал. Дверь скрипнула – он настороженно и пугливо прислушался.., тишина.
Наконец он проскользнул в дверь и пошел вниз по старинной деревянной лестнице, издававшей при каждом его шаге тяжкие стоны. Обнаружив выключатель, он побоялся включить свет. Оборудование светилось, излучая голубоватое сияние.
Выглядела машина как будто целехонькой – правда, как мог Питер судить об этом наверняка? Ну по крайней мере не торчали оборванные проводки, не валялись рядом куски металла. Машина негромко жужжала. Голубоватый свет исходил от большой панели.
Не исключалась и другая возможность. «Что она задумала – испортить машину, или?..»