– Он нервничает, – пояснил Марк. – Вы вовремя к нам прибыли, майор. Завтра утром у нас первое пробное испытание.

– Завтра? Да вы, оказывается, продвинулись гораздо дальше, чем говорите. И вы уверены, что достигли нужной ступени?

Глаза Бланделла едва заметно сузились. На этот раз он уловил намек на масонское приветствие.

– Разве я не был с вами честен, Питер? Ступень та самая.

«Отлично, – подумал Смит. – Он не уверен, но и сам ответил масонской штучкой».

– И кто же отправится? – спросил он. – И в какие времена?

– Я, – ответил Бланделл. – Думаю, мне посчастливится засвидетельствовать.., гм-м-м.., коронацию королевы Елизаветы I. Это.., когда это было, Селли?

Селли улыбнулась, а ее рука скользнула еще выше.

– В январе тысяча пятьсот пятьдесят девятого года. Мария умерла в пятьдесят восьмом, семнадцатого ноября. Елизавета короновалась в воскресенье, пятнадцатого января.

– Повезло нам с Селли – все помнит, все знает, – вздохнул Бланделл. – Надеюсь, мне удастся в точности разглядеть, как она была одета. А потом сравним с существующими историческими записями.., ведь такие записи существуют, верно?

– Думаю, да, – уклончиво проговорил Питер, отодвигая ногу от руки Селли. Нет пальцы ее были подобны лапкам паука. – И в чье же тело вы, так сказать, впрыгнете? «А я-то во что влезаю с Селли? А нельзя ли ею воспользоваться, как источником информации?»

Бланделл неловко пожал плечами.

– Ну, этого мы, конечно, не знаем. Уиллкс говорит – в ближайшего человека.

– Ближайшего к чему?

– Ближайшего ко мне по характеру.

– И что же с ним произойдет? Ну, с настоящим человеком?

Питер был заинтригован. Безумная фантазия, но чего не бывает? Вроде бы все объяснено и обосновано.

Марк поднес к губам стакан, но вспомнил, что его мартини допил Уиллкс.

– Скорее всего он останется на месте. Наверное. Селли подала голос:

– Мы полагаем, что его сознание так же останется в теле, но как бы уйдет в подполье. Глубоко-глубоко, – проворковала она, и ее рука задержалась у Питера между ног. Он вздрогнул и залпом допил остатки «Гиннесса». Опустил руку под стол, надавил на большой палец Селли, но она держала его мертвой хваткой.

– Что ж, Марк, – проговорил Питер, – может, и найдете свою сказочную королеву. Ирландский вопрос и тогда стоял ой как остро.

– Правда? – удивился Бланделл и вздернул брови. Селли лениво кивнула.

– Ирландские уголовные законы, принятые в тысяча шестьсот втором году, запрещали ирландцам учиться грамоте, владеть хозяйством, лошадьми, состоянием более пяти фунтов, иметь профессию, священников, служить мессу и даже заседать в ирландском парламенте. Но это было во времена правления Иакова, а не Елизаветы.

– Ну и конечно, – подхватил Питер, ухитрившись наконец освободиться от руки Селли, – Кровавая Мария поступила точно так же или еще хуже с английскими протестантами?

Селли усмехнулась, наклонилась к его уху и прошептала:

– Ты остановился в особняке? Может, я загляну нынче ночью. Оставь дверь открытой.

Марк Бланделл сделал вид, что ничего не слышал, но Питер заметил, что глаза у него покраснели. Селли медленно пробежалась пальцами вниз по бедру Питера. Встала, набросила на плечи пальто и, гордо подняв голову, вышла.

– И верно, – заметил Бланделл. – Пора трогаться. Идете?

– Через минуту, – ответил Смит и положил ногу на ногу.

– Годится, – кивнул Бланделл и встал, а Питер молча пригубил свой стакан. Марк врезал старику-профессору под ребра, ухитрился подхватить того под мышки, поставить на ноги и втиснуть в пальто.

Официантка, поразившая Смита своими передвижениями со скоростью света, заметила пустой стакан Питера, молниеносно отреагировала и поднесла ему полный до краев.

Бланделл растерялся и неуклюже перегнулся через стол, протянув руку.

– На, а утром.., до утра, да?

Питер пожал его руку и почувствовал едва заметное давление среднего и большого пальцев.

Он ответил великану тем же и внимательно посмотрел ему в глаза. Легкая улыбка пробежала по губам Бланделла.

– Да, до утра, – отозвался Питер. Они отпустили руки. Бланделл подхватил Уиллкса и поволок к выходу.

По прошествии некоторого времени и опустошения очередного стакана пива Питер решил, что теперь в состоянии вернуться в особняк. У двери он позвонил, вышел заспанный дворецкий, дверь, уныло простонав, закрылась, и дворецкий отвел Питера в приготовленную для него комнату. Питер разделся, помолился об успехе и самообладании и забрался в постель, ожидая одной из «тысячи и одной» ночей.

Он долго пролежал в полудреме. Что-то было не так, что-то упорно шевелилось в его памяти. Он принялся прокручивать в уме все разговоры в пивной.

Селли Корвин. Что она сказала? «Храбрец». Что-то такое насчет храбреца. «Спросите нашего храбреца» про что-то такое… «Нашего храбреца из двадцать второго. Что он думает про шесть и двадцать шесть графств?» Смит дремал, и ему снилось двадцать второе подразделение СВВ, а еще – как красотка Селли вплывает в его комнату.

А через час он рывком сел на кровати, очнувшись от страшного сна, в котором ему привиделись парни с козлиными головами в котелках.

Кто-то был в комнате. Но нет, он не услышал долгожданного поскрипывания половиц под босыми ногами Селли. Он проснулся не от кошмара, а от мысли, внезапно вторгшейся в его сон.

Двадцать второе…

Откуда она знала это число. Откуда она знала, что этот номер принадлежит особому подразделению, подразделению Питера. «Я же ни слова ей не говорил об этом чертовом подразделении!»

И тут его озарило, и его щеки вспыхнули лихорадочным румянцем. Это был не сон, не совпадение, не случайность.

Была только одна причина: Селли знала, что Смит служит в двадцать втором подразделении СВВ. Игре Питера в телохранителя конец. Селли Корвин – шпионка из ИРА.

Глава 6

Корс Кант Эвин сидел на деревянной лестнице и ждал, когда же утихнет боль в паху. «Будь она проклята, зачем она издевается надо мной, когда Артус, и Бедивир, и все остальные все видят?!» Из-за Гвинифры он вынужден был удрать из пиршественного зала, не съев даже ни кусочка мяса, ни дичи, ни липкого гвидденского печенья (которое вполне годилось для сыновей Брэна ).

Чья-то тяжелая поступь оборвала мучительные раздумья юного барда. Корс Кант вскочил, прижался спиной к стене, гадая, кто еще, кроме него, мог покинуть пир до того, как подали на стол главное угощение. Он узнал поступь. Ланселот из Лангедока. Он спешил, как вор, боявшийся, что его застигнут на месте преступления.