Несмотря на умоляющий голос, глаза ее вызывающе блестели. И Патрик вдруг понял, как трудно ей о чем-то просить. Она так же горда, как он, а замок для него ничего не значил. В отличие от нее.
— Можешь взять замок и починить крышу, чтобы он не разрушился окончательно. Но не более того. Делай с ним что хочешь. Я велю написать дарственную на твое имя. Храни ее.
Фланна метнулась к нему, повисла на шее и стала осыпать поцелуями.
— О, спасибо, милорд! Вы дали мне столько счастья! Обещаю, что не буду тратить деньги зря. Спасибо, спасибо…
Она хотела еще что-то сказать, но смущенно отпрянула и покраснела до корней волос. Боже, что это на нее нашло?!
Закусив губу, она стояла перед мужем, не зная, что делать, но Патрик Лесли лукаво ухмыльнулся:
— Вижу, Фланна, что ты не будешь мне дорого стоить. Замок достался мне даром. И ты поклялась экономить на всем, а ведь могла бы попросить у меня драгоценности и карету.
— К чему мне драгоценности? — простодушно удивилась она. — А кареты… они только для старушек. У меня есть резвая кобылка! Зряшная трата денег эти экипажи.
Патрик рассмеялся, припомнив великолепные кареты матери и бабки. Хотя обе женщины прекрасно ездили верхом, все же путешествовать старались со всеми удобствами.
Но видно, жена его — женщина практичная, да они и не собираются далеко уезжать от Гленкирка. Так что экипаж им не понадобится.
— Вижу, ты не мотовка, — серьезно заметил он.
— А у вас много золота, милорд? — выпалила она.
— Много, но не стоит никому говорить об этом. Со временем, девочка, когда мы получше друг друга узнаем и я уверюсь, что смогу доверять тебе, расскажу подробнее.
— Вы можете доверять мне, милорд. Я теперь ваша жена и Лесли и буду предана вам и Гленкирку до конца жизни.
Клянусь Богом.
Патрик, тронутый ее безыскусной речью, тепло улыбнулся. Эта шотландская горянка, на которой он так поспешно женился, возможно, куда более сложная натура, чем он считал.
— Думаю, что могу доверять тебе, Фланна. Но теперь не время и не место обсуждать такие дела. У тебя впереди много работы. Ты должна сделать замок уютным и гостеприимным. С тех пор как мать уехала и забрала с собой Адали, слугами некому управлять. Они совсем обленились без твердой руки. И ты должна стать этой рукой.
— А кто был… А… Адали? — с трудом выговорила она незнакомое имя.
Патрик усадил ее перед огнем и сел сам.
— Адали был слугой матери. Она выросла на его руках.
Когда она приехала в Гленкирк, он стал ее мажордомом.
После гибели моего отца матушка покинула Гленкирк и взяла с собой Адали и двух служанок, которые были рядом всю ее жизнь. Они не пожелали разлучаться и на этот раз.
Адали управлял домом, следил за слугами, заботился о нас, покупал необходимые припасы, все, что мы не выращивали, не могли обменять или добыть охотой. Теперь все это твоя задача, Фланна. Герцогиня — это не только празднества и красивые платья.
Фланна потрясение захлопала глазами.
— Я в жизни не была ни на одном празднестве, не говоря уже о красивых платьях! Что же касается хозяйства… я сделаю все, что смогу, хотя не имею ни малейшего понятия, как управляться с таким большим замком. Рано или поздно я выучусь, но вы должны быть со мной терпеливым. Это не Килликерн! Даже ваша матушка имеет собственных слуг.
Но я не служанка. Я ваша жена.
— Девочка, я не хотел… У тебя будет столько слуг, сколь-, ко пожелаешь. Прости, если оскорбил тебя.
— Милорд, вы женились на мне из-за земли, — деловито начала Фланна. — Мы оба это понимаем. Я знаю свой долг. От меня требуется обиходить замок и как можно скорее дать вам наследника. К счастью, у меня есть Энгус. Он поможет на первых порах. Энгус приехал из Брея вместе с моей матушкой и еще помнит, как следует вести хозяйство в благородных семьях. Что же до второго, думаю, появление наследника зависит и от нас.
— Я не собирался… — начал он.
Но Фланна перебила:
— В каком месяце вы родились, милорд?
— В марте.
— И сколько лет вам будет в следующие именины?
— Тридцать пять, — немного подумав, ответил Патрик.
— Я родилась в августе, и в этом году мне исполнилось двадцать два, милорд. Сколько было вашей маме, когда она родила первенца?
Патрик опять задумался, на этот раз надолго. Все это было так давно… Его единокровная сестра Индия — самая старшая…
— Лет семнадцать. Да, точно, семнадцать.
— А сколько детей у нее родилось к тому времени, когда ей исполнилось двадцать два? — продолжала допрашивать Фланна.
— Четверо, — ответил он, поняв, к чему она клонит. И все же Патрик еще не был уверен, что готов стать отцом. Он даже не был готов к браку, хотя уже успел жениться.
— Четверо… — протянула Фланна. — Четверо детей! Так что, милорд, у нас полно работы. А сколько у нее вообще ребятишек?
Патрик Лесли поежился.
— Девять, — пробормотал он, — но одна из сестер умерла, не дожив до года. Но пойми, Фланна, у моей матери было три мужа и любовник!
— Любовник?! — ахнула Фланна, не зная, то ли удивляться, то ли возмущаться.
— Принц Генрих Стюарт, тот, кто должен был взойти на трон после Якова, стал отцом моего единокровного брата Чарли, — пояснил герцог. — Но это случилось до того, как она вышла за моего отца.
— А что сталось с ним? — не выдержала Фланна.
— С кем?
— С бастардом. Бастардом вашей матушки.
Патрик Лесли разразился смехом. Он никогда не думал о Чарли Стюарте как о бастарде.
— Мой брат, Чарлз Фредерик Стюарт, герцог Ланди, никогда не считался незаконнорожденным. Хотя мы шутливо называем его Стюартом-с-другой-стороны-одеяла, он всегда считался просто одним из сыновей матушки. Старый король Яков и королева Анна горячо любили своего первого внука. К несчастью, его отец, принц Генрих, умер вскоре после рождения сына. Дядя Чарли, покойный король Карл, в честь которого назвали ребенка, тоже привечал его. Одна из причин, по которым мать уехала в Англию, — стремление уберечь Чарли и не дать ему вмешаться в борьбу из-за религии и права помазанника Божьего. Чарли глубоко предан семье своего отца.
— Но он незаконный сын. Как же он может быть кем-то, кроме бастарда! — настаивала Фланна.
— Девочка, — терпеливо объяснял герцог, — Стюарты всегда признавали своих детей, как побочных, так и рожденных в браке. Так было, когда они правили в Шотландии, так было, когда они заняли английский трон.
Это дружная семья. В моих жилах, как и в жилах многих шотландцев, тоже течет их кровь.
— Не понимаю, — покачала головой Фланна, — но раз ты считаешь, что это справедливо, поверю тебе на слово.