— Приведи рабыню Муну, — приказал он, и раб, кланяясь, удалился.
— Муна, — улыбнулся Кедар, — ты назвал ее Муна? Она столь прекрасна?
— Не думаю, чтобы мужчина, увидевший ее, не возжелал бы ее.
Кедар, заинтригованный, улыбнулся — он не мог представить дядю увлекающимся женскими прелестями. Так как он никогда не видел свою тетку без покрывала, то мог только подозревать, что она миловидна — ее дети были красивы. Он считал, что она француженка, хотя так и не осмелился спросить — это считалось дурным тоном. Он выпил последний глоток кофе и кивнул дяде.
— Если эта женщина произвела впечатление на тебя, то она в самом деле замечательна, — холодно заметил он. Осман чуть заметно снисходительно усмехнулся и сказал:
— Тебе не придется долго ждать, чтобы убедиться в этом, племянник.
Едва прозвучали его слова, как открылась дверь и вошла Скай. Она вошла, опустив голову, и сразу же рухнула на колени, склонившись в поклоне. В этом положении Кедар почти ничего не мог увидеть, кроме довольно соблазнительной округлости бедра. Осман заметил его разочарование и приказал:
— Встань, Муна.
Она быстро поднялась, не говоря ни слова, и встала с опущенной головой.
— Подними голову, — скомандовал Осман, и Скай медленно, робким движением подняла голову. У Кедара перехватило дыхание, когда он встретил взгляд ее сапфировых глаз, и Осман еще раз улыбнулся про себя. Его племянник клюнул, как глупая рыбешка на лакомого червяка. Не зря говорят, что женщины — его слабость.
— Вот твой новый хозяин, Муна, господин Кедар.
— Господин, — прошептала она, и он наклонился, чтобы расслышать ее. Тут он вдохнул соблазнительный аромат ее розовых духов, которые, он понял это инстинктивно, были именно ее запахом. Она сама была совершенной розой.
— Сними одежду, — резко приказал Осман, и Скай испуганно взглянула на него, слегка покраснев.
— Нет, нет, дядя, это лишнее, — сказал Кедар. Он протянул руку, коснувшись руки Скай, его пальцы погладили округлость ее плеча. — Она робка, не нужно принуждать ее. Потом она откроет мне свои прелести. Разве не так, моя прекрасная Муна? — Его пальцы продолжали ласкать ее.
— Да, господин, — тихо сказала Скай и слегка дрогнула, пытаясь справиться с внезапным приступом страха, охватившим ее. Нет, это был вовсе не толстый похотливый ленивый купец, которого легко подчинить прекрасной женщине. Его ореховые глаза слишком напоминали глаза самого Османа — они пронизывали и выпытывали. Зачем она согласилась на этот безумный план? Не похоже, чтобы он сработал, — попав в Фее рабыней этого мужчины, она пропадет, как птица в сетке птицелова! Но тут перед ее мысленном взором снова предстал ее любимый, ее Найл. И, глубоко вздохнув, она преодолела слабость.
— Отошли ее ко мне, дядя, — сказал Кедар и, понизив тон, добавил так, чтобы услышала только Скай. — Я не заставлю тебя долго ждать, моя прекрасная Муна. Скоро ты научишься не бояться меня.
— Иди, Муна, — приказал Осман. Она повернулась и, низко поклонившись каждому мужчине, покинула комнату.
— Она великолепна, — тихо сказал Кедар, когда дверь за Скай закрылась. — Но разве могут слова выразить мою благодарность? И кстати, почему она так хорошо говорит на нашем языке, если ее пленили сравнительно недавно?
— Хозяин бань, где я увидел ее, купил ее на корабле, который захватил ее. Она была так грязна и выглядела так отвратительно, что главный евнух Дея прошел мимо. Этот глупец не рассмотрел под слоем грязи ее красоту, но банщик оказался глазастее. Она еще не привыкла к рабству, и пришлось потратить несколько месяцев на то, чтобы укротить ее и приучить к новому состоянию. Боюсь, она еще несколько строптива, но зато так прекрасна, что я не устоял. Банщик похвалил ее за понятливость, ему только дважды пришлось проучить ее. На ней не осталось следов, и она достаточно быстро поняла, что не правильное поведение повлечет жестокое наказание. Вот в банях-то она и выучила язык. Она говорит на нескольких европейских языках. Она явно образованна, хотя неясно, почему ее семья так воспитала ее. Ведь это всего лишь женщина!
— Верно, — ответил Кедар, — зато, как я понял, умная женщина гораздо привлекательней, чем глупышка, умеющая только раскидывать ноги и лепетать вздор. Ее ум придает ей больше привлекательности.
— Но я купил ее за красоту, — несколько огорченным тоном заметил Осман.
— И именно этим я собираюсь насладиться как можно скорее, о дядя, но сначала нужно смыть с себя пыль долгой дороги между Фесом и Алжиром.
— Ты пообедаешь со мной?
— Только не вечером, дядя. Вечером я воспользуюсь твоим великолепным подарком, ведь у меня целый месяц не было женщины. Шлюхи в караван-сараях не годятся даже для погонщиков верблюдов, и все они больны. Я к ним не прикасался.
— Ты знаешь, где у нас баня, племянник. Алима распорядилась, чтобы рабыни были готовы. Они тебя ждут. Итак, наслаждайся. А завтра мы поговорим.
— Дядя, твое гостеприимство щедро, как всегда, — сказал Кедар. Он покинул комнату и поспешил по коридору к бане, пристроенной Османом к дому. Девушки-рабыни уже ждали его, как сказал Осман, и быстро раздели его. Это были хорошо знакомые ему негритянки. Он весело шутил с ними, пока их умелые, опытные руки намыливали и скребли его. В конце концов, мыть хозяина и его домочадцев или гостей, которых присылал хозяин, было их ремеслом. Зная, что Кедар — мужчина темпераментный и что после долгого пути похоть должна одолевать его, как жеребца в стаде кобыл во время течки, они нежно поддразнивали его, в то время как его орган набухал под их пальцами. По прошлым приездам господина Кедара они знали, что он склонен утолять свой голод даже со скромными банщицами, и надеялись На его благосклонность и на этот раз.
Однако сегодня их ждало разочарование. Он понимающе усмехнулся и покачал головой.
— Ax, — сказала старшая, полная девушка по имени Нигера, — господин Кедар хочет сберечь свою мужскую силу для этой новой рабыни, Муны. Это ее уязвит сегодня его могучее копье.
Остальные захихикали, прикрывая рты ладонями, когда Кедар радостно кивнул.
— Что ты знаешь о ней? — с любопытством спросил он.
— Ее привезли недавно, и она подружилась с Алимой. Она женщина красивая и мягкая, судя по бане. Она в основном проводит время с госпожой и детьми.
— К детям она очень нежна, — добавила другая банщица. — Говорят, в прошлой жизни у нее были дети. Как-то я увидела, что она вздыхает, глядя на младшую дочь госпожи Алимы, и она такая печальная!
Банщицы кончили скрести Кедара, сполоснули его чистой водой. Затем занялись его щетиной, так как он пожелал гладко побриться. После этого они отвели его в ванну с горячей водой, чтобы он отмок и его уставшие за время пути мускулы расслабились. Он, раздумывал над услышанным. Итак, Муна не девственница, хвала Аллаху, — сегодня ему не хотелось возиться с девственницей. Ему нужна женщина, сведущая в страсти, даже если она заупрямится, с помощью нежности и настойчивости ее легко уговорить, она быстро сдастся. Пока он размышлял о соблазнительном подарке дяди, на его устах бродила почти плотоядная улыбка, Она была одета изысканно, но при этом просто. На ней были широкие шаровары из полупрозрачного розового шелка, пронизанного серебряными нитями, с широким вшитым поясом и завязками на ногах. Они низко сидели на бедрах, оставляя обнаженной полоску между ними и такой же розовой шелковой открытой безрукавкой-болеро, отделанной по краям серебряной тесьмой, едва прилегавшей к нежным окружностям ее груди. О, как хотелось ему увидеть эту грудь! Но нежная краска стыда, появившаяся на ее щеках, когда дядя приказал ей раздеться, умилила его. На ней, конечно, не было украшений — ведь у нее еще не было хозяина который подарил бы драгоценные игрушки. Да, подумал он, ему придется потратить целое состояние на драгоценности. Он улыбнулся в предвкушении ее восторга от тех даров, которые она получит от него. Ее черные волосы были стянуты сзади розовой лентой, украшенной жемчугом, и ему захотелось развязать ее и запустить пальцы в ее гриву.