— Домой! — затем забрался внутрь сам и сел на сиденье напротив нее. Карета двинулась к дому. Найл Бурк откинулся на спинку сиденья и посмотрел на жену.
— Забавно, — проговорил он. — Просто забавно. Ты самая мерзкая из всех шлюх в христианском мире, а выглядишь как ангел.
Ее васильковые глаза расширились. Она испугалась от грубого комплимента.
— Что с тобой, Констансита? Зачем стесняться меня? Ведь тебе знакомы все мужчины в Лондоне.
— Что ты собираешься со мной сделать? — спросила она, наконец обретая голос и не в силах больше оставаться в неведении.
— А что, черт возьми, я могу с тобой сделать? — откликнулся он. — Такова уж вола Господня. Видимо, я проклят. Моя первая жена была религиозной фанатичкой и не выносила прикосновения мужчины, вторая оказалась известнейшей шлюхой, которая только и жаждет грубых утех. Единственная женщина, которую я любил, потеряла память и вышла замуж за другого человека.
Констанца почувствовала некоторое облегчение. На минуту муж оставил свой презрительный тон.
— Что это значит, единственная женщина, которую ты любил?
Найл Бурк холодно посмотрел на жену.
— Графиня Линмутская и есть Скай О'Малли. Она не умерла, как я думал, ведь так меня уверял твой отец, — она просто потеряла память. — И он вкратце объяснил Констанце, что случилось.
— Поэтому последние месяцы ты и был таким несчастным и замкнутым?
— Поэтому, — признался он. — И тебе, надо сказать, повезло, ты легко смогла стать шлюхой.
Она подумала, что несчастье поможет Найлу понять ее горе.
— Пожалуйста, постарайся осознать, я не могла противиться этой ужасной потребности. Просто не могла, Найл.
— Я знаю, Констанца, и поэтому поступлю так, как решил. Нас высылают из Англии, и мы едем домой в Ирландию. Но я не могу позволить тебе и там расхаживать на свободе и навлекать на мое имя еще больший позор. Поэтому ты будешь заключена в комнату в замке отца и никогда ее не покинешь. К тебе будет приставлен охранник, который ни на секунду не оставит тебя, за исключением тех минут, когда я буду укладывать тебя в постель. А это придется делать часто, поскольку я связан с тобой брачными узами. Мне нужен наследник даже из твоей изношенной утробы.
— Раз уж ты не можешь получить его от леди Саутвуд, — парировала Констанца. Свою ошибку она поняла слишком поздно и не могла увернуться от удара. Найл накрутил на руку ее волосы и запрокинул голову жены назад так, чтобы она смотрела в его сузившиеся серебристые глаза. Резкие слова полетели в нее, точно осколки стекла.
— Выслушай меня хорошенько, дорогая. Я могу привезти тебя домой и забить до смерти. Могу задушить или утопить в Темзе, и никому не придет в голову поинтересоваться, что сталось с тобой. Никто не вступится за тебя, потому что то, что ты совершила, заслуживает смерти.
Но ты моя жена. И хотя я вынужден заключить тебя в замке, чтобы хоть таким способом добиться верности, ты родишь мне сыновей и будешь жить в роскоши. Но никогда, слышишь, никогда, не произноси ее имени. Ты поняла меня, Констанца?
— Д-да!
— Что да?
— Да, милорд.
— Хорошо, дорогая. Я удовлетворен. — Он отпустил ее волосы и толкнул на сиденье. Опустив окошко кареты, он приказал кучеру остановиться. — Моя лошадь привязана сзади, — объяснил он Констанце. — Я возвращаюсь за служанкой графини, а потом с ней отправляюсь в Линмут предупредить, что у графини начались роды. Увидимся дома.
Она безропотно кивнула, но Найл уже выпрыгнул из экипажа. В следующую секунду в карету забрались два лакея в ливреях и уселись напротив нее.
— Господин приказал охранять вас, потому что вы не в себе, — проговорил старший. Она не обратила на них никакого внимания, глядя вслед лорду Бурку, который галопом удалялся прочь.
Несмотря на поздний час и пустынные улицы, путешествие до Стрэнда, казалось, длилось целую вечность. Лакеи грызли луковицы; воздух, и так спертый в закрытой карете, стал просто невыносимым. Констанца побледнела. Мозг разрывался от слов Найла.
В Ирландии ее заточат на всю оставшуюся жизнь. Ей предстоит лишь рожать, как племенной кобылице. Мысль одновременно и пугала, и отталкивала ее. Она почувствовала возбуждение. Поерзав на сиденье, откровенно взглянула на младшего из лакеев, чьи глаза были прикованы к ее остроконечному язычку, облизывающему пухлые алые губы. В теле поднималось знакомое желание. Заточение! Под присмотром! Да она сойдет с ума! Ана должна ей помочь убежать от Найла. А сейчас она утолит свой голод. Кто знает, когда снова представится шанс?
— Остановите карету! — властно распорядилась она. — Ты! — она ткнула пальцем в старшего лакея. — От тебя так несет луком, что я сейчас упаду в обморок. Поедешь снаружи!
Привыкший повиноваться, лакей крикнул кучеру, чтобы тот остановил экипаж, и полез на запятки. Когда карета снова тронулась в путь, Констанца, не говоря ни слова, опустилась на колени на пол и, порывшись в ливрее слуги, достала его член и взяла в рот. Юноша задохнулся от изумления, а губы и язык госпожи приводили его в возбуждение. Когда уже он думал, что достиг вершины восторга, Констанца подняла юбки и села на него. Лакей быстро распахнул лиф ее платья и зарылся лицом в грудь. Он целовал, лизал и кусал ее, а Констанца бешено прыгала на нем. Два раза она была наверху блаженства и, наконец, истомленная и усталая, сползла со слуги. Но тот еще не унимался. Он швырнул ее на противоположное сиденье.
Юбки задрались, в полутьме кареты забелел ее маленький зад. Войдя в нее, лакей в такт движениям стискивал грудь и бормотал на ухо какие-то пошлости. За секунду до оргазма он пальцами нащупал ее чувственный орган, и они вместе содрогнулись от страсти.
Едва все кончилось, Констанца тут же оттолкнула слугу от себя, оправила юбки, закрыла лиф.
— Приведи в порядок ливрею, — прошипела она. — И запомни, одно слово — и ты лишишься места. — Она стала спокойнее и смогла обдумать свое положение.
Дома она послала за Аной.
— Он все знает, — без предисловий объявила она. — Глупец Басингстоук спровоцировал его на дуэль. Найл его убил, но королева запретила нам бывать при дворе и жить в Англии.
— Сайта Мария, спаси нас и помилуй! Я ведь тебя предупреждала, девочка. Теперь милорд наверняка тебя убьет.
— Уж лучше бы убил! Он увезет нас в Ирландию, где навсегда запрет меня в замке и заставит рожать наследников!
— На колени, девочка! Благодари Пресвятую Деву Марию. Господин так великодушен.
— Нет! Нет, дуэнья. Я не хочу, чтобы меня запирали. Помоги мне бежать.
— Девочка, будь благоразумна! Господин тебя прощает. Ну куда ты побежишь?
— Может быть, Гарри мне поможет.
— Нет. Тебе до сих пор везло. Будь же теперь хорошей женой.
Они спорили не меньше часа: Ана старалась урезонить госпожу, но Констанца все больше распалялась. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошел лорд Бурк.