Руки ласкали грудь, губы потянулись к соску, и он замер, увидев на нем молоко. Оно наполнило его рот. В возбуждении он продолжал сосать, воспламеняясь все больше и больше, и Скай почувствовала, как в знакомом ритме отвечают мужу ее бедра. Ни один из супругов не в силах был остановиться. Наконец, не в состоянии сдерживаться, Скай отстранилась и целиком отдалась страсти. И еще полнее ощутила ее, когда почувствовала, что и Найл на вершине блаженства.
Муж рухнул на нее и откатился в сторону. Когда к Скай вернулось дыхание, Найл произнес извиняющимся тоном:
— Боже мой, извини меня, Скай.
— За что, любимый?
— За то, что я украл у дочери завтрак. — Его лицо было явно смущенным.
— Не беспокойся, Найл, у меня их две, — успокоила мужа Скай.
— Две?
Явно развеселившись, она хихикнула:
— Две груди, недогадливый мой! Одной на завтрак Дейре вполне достаточно. Пойду-ка я ее принесу. Сесил мне вчера сказал, что мы без промедления должны покинуть Лондон.
— Не уходи, любимая, я не вынесу разлуки.
— Роза не даст тебе скучать.
— Нет, любимая. Теперь мы воссоединились и по-настоящему женаты, и между нами никто не будет стоять.
Скай пристально взглянула в серебристые глаза мужа и поняла, что он говорит правду.
— Спасибо, Найл, — сказала она. — Спасибо тебе за это. В дверь громко постучали, и из-за нее донесся резкий голос Эйбхлин.
— Дочь надо покормить, и скоро нам пора выезжать. Если вы еще недостаточно насладились друг другом, делать нечего.
Смеясь, Скай накинула халат и, открыв дверь, приняла Дейру у сестры.
— Скажи, пожалуйста, Дейзи, чтобы приготовила мне ванну. Следующие несколько дней мы проведем в дороге. Так хоть выеду чистая.
— Ты просто сияешь, сестра, — улыбнулась ей Эйбхлин и вышла.
Скай вернулась в кровать и положила рядом с собой дочь. Найл внимательно следил, как девочка подняла крошечное личико и требовательно закричала.
— Господи, что такого я сделал? — быстро отстранился он в ужасе.
Скай подняла девочку и поднесла к груди. Маленькие ручонки Дейры ухватились за нее. И хотя девочка подозрительно погладывала на отца, все же, не переставая, шумно сосала материнскую грудь.
— Она еще никогда не видела так близко мужчину, — объяснила Скай. — Поэтому и испугалась. Через несколько дней она привыкнет к тебе.
Успокоенный Найл смотрел, как жена кормит их ребенка. Потом они немного поиграли с Дейрой. Отец давал и отнимал ей свои пальцы, и девочка, милостиво соглашаясь на игру, хватала их ручонками. Забава ей понравилась, и она уже не с таким подозрением смотрела на Найла.
Служанка принесла ванну, и Дейру забрали к тете, чтобы приготовить к дальней дороге домой. Найл переоделся в соседней комнате и проверял карету, пока собиралась жена.
Дорожную карету из Линмута запрятали в конюшне Гринвуда, чтобы никто не догадался, что здесь остановились Бурки. Кучер и лакей провели несколько веселых дней в компании радушных гринвудских служанок. Теперь под надзором господина кучер вывел экипаж на улицу и запрягал шестеркой одномастных серых лошадей. Внутрь уложили багаж, поместили запасы воды, бутылки с вином. На металлический каркас уложили плетеную основу с матрасом в три дюйма толщиной. Эта колыбелька в середине сиденья вскоре должна была принять леди Дейру Бурк. По одну ее сторону сядет Дейзи, по другую — любящая тетя. Под металлический каркас с колыбелью кухарка поставила корзины с провизией: хлеб, сыр, вареные яйца, ветчину и фрукты.
В маленькой столовой Гринвуда путешественники быстро позавтракали. Им предстоял тяжелый день в пути, но они все были рады покинуть Лондон, который принес им столько несчастий.
Дейзи с девочкой были уже в карете, когда в нее забралась Эйбхлин.
— Задернуть занавеси? — спросила служанка.
— Пожалуйста, не надо, — попросила монахиня. — В Лондоне я видела только ночную реку и Тауэр. Я никогда здесь раньше не была и вряд ли когда-нибудь вернусь снова. Мне хотелось бы увезти с собой в Ирландию воспоминания об этом городе.
Найл помог жене сесть на лошадь. Езда верхом пробуждала в Скай чувство свободы и восторга. Памятуя о том, что ее не должны узнать, она натянула на голову капюшон, скрыв лицо, а герб тщательно стерли с дверцы кареты.
Экипаж и четверо верховых тронулись в путь по улицам Лондона, прислушиваясь к шуму утреннего города:
— Молоко! Кому жирное, свежее молоко?!
— Фиалки! Душистые фиалки!
— Сельдь! Свежая! Только что из реки! Полпенни за фунт!
— Чиню горшки! Приносите горшки!
Чинная процессия скрывавших лица людей тайком пробиралась по улицам Лондона, пока не выбралась на дорогу. Отъехав несколько миль от города, Скай сорвала с головы капюшон и позволила пышным волосам разметаться по ветру. Ее голубые глаза сверкали, щеки горели от возбуждения и удовольствия, которое доставляла ей скачка. На вершине холма она остановилась и оглянулась на город
— Как же вы сумели убедить Сесила освободить меня? — спросила она трех своих спасителей.
— А что, разве Найл тебе не рассказал? — удивился Робби.
— Думаю, они были заняты другим, — пробормотал де Мариско
— Так как же вы это сделали? — повторила Скай свой вопрос, и они рассказали ей историю ее освобождения
— Ты пожертвовал своей долей с «Сайта-Марии», Адам? — воскликнула она, дослушав до конца. — Ведь в трюме «Газели» нашли именно те товары? Клянусь, я тебе все возмещу!
— Ты свободна, Скай, и это все, что мне надо, — запротестовал смущенный великан.
— Я добавил туда и изумруды. Те, что ты оставила для себя, — спокойно произнес Найл.
— Ты взял мои изумруды? — Все ожидали взрыва, но Скай только расхохоталась.
— Я победила Елизавету Тюдор, — заливалась она серебристым смехом. — Я побила ее во всем, когда-нибудь она поймет это!
— Что ты имеешь в виду, Скай? — спросил Роберт Смолл.
— Королева не приобрела ничего, кроме золота, Робби, и нескольких холодных камней, а у меня появилось настоящее сокровище — вы трое, мой любимый муж Найл, верный друг Адам и ты, дорогой мой Робби. Пока у Бесс не будет такого мужа и таких верных друзей, она ничего не будет значить, и мне ее жаль.
Мужчины с удивлением посмотрели на нее и поняли, что Скай действительно жаль королеву, над которой она взяла верх. У каждого из них зачесались глаза, и каждый без стеснения сморгнул слезы.
Скай, не отрываясь, глядела на них, и ее лицо озарила светлая, как утро, улыбка.
— Джентльмены, я спешу домой! — И, пришпорив лошадь, Скай О'Малли понеслась галопом по залитой солнцем дороге на Девон.