На лице монахини снова появилась насмешливая улыбка. Теперь канцлер ее узнал — это была улыбка графини Линмутской. «Странно, — подумал вельможа, — они со Скай не похожи, но вот улыбка… и это раздражающее чувство превосходства».
— Я не боюсь, милорд, — ответила она, и Сесил понял, что Эйбхлин говорит правду.
Вот уж эти гордецы-ирландцы.
— Ну что ж, тогда отправляйтесь, мадам. Секретарь выдаст вам все необходимые бумаги.
— Надеюсь, милорд, я буду вольна свободно входить и выходить из крепости. Это может потребоваться, когда сестре придет время рожать.
— Нет, мадам, — ответил Сесил, — в таком случае леди Бурк будет слишком просто улизнуть из Тауэра, переодевшись в монашеское платье. Все, что вам нужно, либо берите сразу, либо слуги позже купят вам необходимое. Вы можете войти в Тауэр, но если хоть раз выйдете оттуда, вам не позволят вернуться к сестре. Таковы мои условия.
— Хорошо, — произнесла Эйбхлин. — Вынуждена им подчиниться, — она едва кивнула канцлеру и величественно добавила:
— Благодарю вас, милорд. До свидания, милорд.
Через несколько часов, сжимая в тонких руках драгоценные бумаги, Эйбхлин вступила в Тауэр. Ее провели к сестре, и она обрадовалась, заметив, как почтителен охранник и как чисто в здании. Почти не чувствовалось сквозняков и неприятных запахов.
Скай спала, когда она вошла в комнату, а Дейзи с невыразимым облегчением бросилась к ней на шею.
— Слава Богу, вы здесь, сестра!
— А разве все так уж плохо? — У Эйбхлин удивленно поднялись брови.
— Сестра, я даже кошке никогда не помогала рожать и боялась, что останусь одна с госпожой, когда наступит время. Лорд Бурк наверняка убьет меня, если что-нибудь случится с ней или ребенком.
— Тебе больше не о чем беспокоиться, Дейзи. Я здесь и намерена остаться.
Когда Скай проснулась, Эйбхлин уже основательно обосновалась в Тауэре.
— Как ты сюда проникла? — воскликнула она, обнимая старшую сестру.
— Около десяти дней назад в монастырь прибыл англичанин огромного роста и сказал, что я тебе нужна. Я поспешила через всю Ирландию на худющей кляче, потом на утлом суденышке приплыла в Линмут. Остальное рассказал мне Найл и послал в Лондон, чтобы я была здесь с тобой.
— И Сесил впустил тебя ко мне? Удивительно! Я не видела никого, кроме Дейзи и охранников. Мне показалось, что полным заточением меня хотят запугать.
— Но, будучи здравомыслящей женщиной, сестра, ты ведь не испугалась?
— Нет, Эйбхлин, не испугалась, — улыбнулась Скай.
— Тогда ты совсем не стала мудрее, чем была десять лет назад, — едко заметила монахиня, и сестра рассмеялась.
— О, Эйбхлин, как хорошо, что ты рядом!
Потом сестры устроились в огромной, занимавшей почти всю комнату кровати, застеленной темно-красными покрывалами Скай. В углу пылал огонь, разгоняя холодную декабрьскую сырость и наполняя комнату ароматом горящих яблоневых поленьев. Спальня Скай находилась на вершине башни, и здесь их никто не мог подслушать. И они разговаривали с сестрой тихо, но свободно.
— Тебе предъявили какие-нибудь обвинения? — спросила Эйбхлин.
— Нет. И это подтверждает мою догадку — они подозревают меня в пиратстве, но не имеют доказательств. Меня даже не допрашивали. Нет у них, Эйбхлин, никаких доказательств, — Скай довольно рассмеялась. — Когда-нибудь им придется меня отсюда выпустить, и я дважды утру нос Бесс Тюдор!
Эйбхлин задумчиво смотрела на сестру.
— Будь осторожна, Скай. В трудном положении сейчас ведь ты — Елизавета законная королева и может держать тебя здесь, пока ты не сгниешь заживо.
— Пусть только попробует, — в голосе Скай появились жесткие нотки. — О'Малли и Бурки поднимут весь Коннот. А если восстанет Коннот, восстанет и вся Ирландия. Там много горячих голов, которые только и ждут предлога.
— Боже мой, Скай, сколько в тебе желчи. Откуда эта непримиримость к королеве Англии?
Коротко, опуская детали, Скай рассказала сестре историю опекунства лорда Дадли над маленьким графом Линмутским и о его постоянных домогательствах. Найл об этих вещах Эйбхлин не говорил.
— Боже, — воскликнула монахиня, — а я считала тебя мятежной! Ты еще очень хладнокровна, Скай. Значит, королева знала про лорда Дадли и позволяла ему вести себя так?! Тогда она получила по заслугам! Теперь нужно найти способ освободить тебя.
— Без доказательств она ничего не сможет мне сделать! — упрямо твердила Скай.
— Ей не нужны доказательства, чтобы держать тебя здесь, — повторила Эйбхлин. — Нужно убедить ее, к ее же собственному удовлетворению, в том, что ты не виновата.
— Но как?
— Пока не знаю. Я должна молить Бога, чтобы он ниспослал прозрение.
Скай рассмеялась.
— Потребуется крепкая молитва. Но давай спать. Моя совесть чиста, как у ребенка. — Завязав под подбородком кружевной ночной чепец и повернувшись на спину, она быстро уснула.
Эйбхлин же продолжала лежать без сна. Скай права, думала она. Королева не выдвинула никаких обвинений в пиратстве против графини Линмутской, а это означает, что у нее и в самом деле нет никаких доказательств. Но пока она не убедится, что Скай не замешана в набегах, она будет держать ее в заключении, не решаясь действовать открыто. Ситуация оказалась роковой.
На следующее утро, когда Скай заканчивала ежедневные упражнения на стене крепости, к ней обратился капитан стражи:
— Доброе утро, миледи. Мне поручено сопровождать вас к лорду Сесилу.
— Хорошо. — Сердце Скай учащенно забилось. Наконец ее решились допросить, и она предвкушала, как сразится с Сесилом и постарается его перехитрить. Она последовала за стражником по темным коридорам и очутилась на пороге комнаты, обитой деревянными панелями, с маленьким эркерным окном, выходящим на Темзу. За длинным столом сидели Сесил, Дадли и двое других мужчин. Скай решила, что один из них лорд Шрусбери, а другой — лорд Кавендиш. Не видя стула, она произнесла ледяным голосом:
— Уверена, милорды, вы не ждете, что женщина в моем положении будет стоять перед вами.
— Не забывайте, мадам, что здесь вы в заключении, — мстительно заметил лорд Дадли.
— И если этого человека не уберут отсюда, — продолжала Скай, — я тотчас же вас покину, лорд Сесил.
— Пожалуйста, принесите стул леди Бурк, — распорядился канцлер.
— Надеюсь, — произнесла она, усаживаясь, — вы будете столь любезны и объясните причину моего заточения. Вот уже несколько недель меня держат в неведении, и я начинаю считать свое положение совершенно невыносимым.
Мрачная улыбка вздернула вверх уголки губ Сесила:
— Мы горим желанием поговорить с вами о недавних пиратских набегах в Девоне.