Когда он уезжал из Линмута, она подошла к нему и попросила:
— Привези домой маму! Обещай, Найл! — Он заглянул в личико со знакомым овалом, как у Скай, но с чужими чертами, и кивнул головой.
Внизу на реке, в Пуле, лорд Сесил перевесился через палубное ограждение» Газели»и извергал в неспешно катящиеся воды Темзы содержимое своего желудка. Рядом с ним в таком же плачевном состоянии находился второй секретарь испанского посла, способный читать по-арабски и про бежавший страницы, указанные Робби. Кристиан Мур полностью подтвердил то, что Сесилу рассказали Найл, де Мариско и Смолл.
То, что они увидели на борту «Газели», было ужасно: разлагающиеся тела, куски плоти и одежды, все еще держащиеся на скелетах. И запах! Мерзкий, удушающий запах, который не способны приглушить никакие благовония. Сесил не помнил, как его переправили на «Наяду». Там он пришел в себя, почувствовав, как ему в руки суют чашу с вином. Гнилостная вонь исходила от него. Он весь вспотел. Сделав над собой усилие, он глотнул вина, но запах смерти все еще стоял в носу, и его снова замутило, только что наполненный крепким вином желудок содрогнулся в конвульсии. Капитан Роберт Смолл сочувственно подал ему тазик.
— Попробуйте еще глоток. Может быть, уляжется. Сесил пригубил вина, и хотя внутри все перевернулось, он сумел сдержаться. Тело начало согреваться.
— Ну, милорд, — заметил Робби, — вы имели возможность своими глазами увидеть доказательства, а испанец подтвердил, что я правильно перевел записи в журнале. Теперь вы отпустите леди Бурк?
— Да, — еле слышно ответил канцлер. — Похоже, что мы совершили досадную ошибку.
— Когда? — голос Робби внезапно стал жестким.
— Через несколько дней, сэр Роберт. Я должен обо всем сообщить королеве, и тогда она подпишет указ об освобождении леди Бурк.
— Но вы хоть разрешите лорду Бурку увидеться с женой и ребенком?
Вино вернуло силы лорду Сесилу.
— Нет, — безапелляционно заявил он. — Ему было запрещено покидать Девон. Королева не должна знать, что он здесь, иначе она разгневается на него за непослушание. Я скажу, что послал за лордом Бурком в Линмут, чтобы он мог сопровождать жену и ребенка домой. В таком случае, когда леди Бурк будет освобождена, появление ее мужа не обидит королеву.
В Гринвиче Елизавета Тюдор, отпустив фрейлин, успокоилась в объятиях Роберта Дадли, нежась перед потрескивающим огнем. Ее платье было расстегнуто до живота, и она испытывала невероятное наслаждение, когда фаворит ласкал ее маленькие груди.
— Бесс, ради Бога, отдайся мне, — упрашивал он ее, как много раз прежде. Он и сам не мог понять, почему позволял Елизавете так поступать с собой. С его помощью королева удовлетворяла свое сексуальное любопытство, взамен не давая ничего.
— Нет, Роб, — отвечала она, потупя глаза. — До своего замужества я должна оставаться девственницей. — Она чувствовала его вожделение и не могла понять, чем этот ничтожный, самовлюбленный человек мог ее привлечь.
До ее замужества, а не нашего, отметил про себя Роберт Дадли. Неужели, горько подумал он, злостные сплетники не врут, и у него нет шансов сделаться королем Англии? Он сердито наклонился над ней и поцеловал. Поцелуй получился грубым, столь наполненным и любовью и ненавистью, что Елизавета от восхищения поежилась.
— Я хочу тебя, Бесс, — жарко прошептал он и, подмяв под себя, задрал юбки, обнажив длинные стройные ноги в темных чулках, золотые парчовые подвязки и молочно-белые бедра.
— Роб! Роб! — запротестовала она, пока он возился со своей одеждой. — Сейчас же прекрати. То, что ты делаешь, это измена. Неужели ты способен изнасиловать королеву? — Но черные глаза искрились возбуждением. Так далеко в своей игре они еще никогда не заходили.
— Да, Бесс, я тебя изнасилую! Ты слишком много мучила меня. Можешь меня потом повесить, но я овладею тобой! — Наконец он смог освободить из одежд свой напрягшийся член. «Она меня не повесит, — промелькнуло в голове фаворита. — Стоит ей это испытать, и она моя навсегда. Еще три года назад нужно было так поступить!»
Елизавета билась под ним, и мысль билась в ее голове. Почувствовав между ног его твердый член, она спрашивала себя, неужели способна позволить ему сделать это с собой? Может быть, только раз, чтобы знать, что это такое. Нет! Ни один мужчина не должен властвовать над ней!
Вспомни, что произошло с матерью, с Анной Клеве, с бедной Кэт Ховард! Отдав ее отцу свою любовь, страсть и честолюбивые мечты, они заплатили за это страшную цену. Если она позволит ему овладеть ею хотя бы раз, а потом родится ребенок, ей придется выходить за него замуж. Нет! Никогда! Внезапно раздался стук в дверь.
— Ваше величество! К вам лорд Сесил. Говорит, что по неотложному делу.
— Прикажи, чтобы убирался, — прошипел лорд Дадли.
— Мы его примем, — прокричала королева, и граф Лестерский зло выругался.
— Сука! Какая же ты сука, Бесс, — соскочив с нее, он поправил костюм. — Ради Бога, поправь платье Если уж быть для тебя королевой важнее, чем женщиной, так и выгляди как королева.
Дверь растворилась, и фрейлина объявила.
— Лорд Сесил, ваше величество! — Ею оказалась рыжеволосая Леттис Кноллиз. Она изумленно посмотрела на Дадли, и он понял, что она знает. Еще одна сука! Наверное, подслушивала под дверью.
— Мадам, — поклонился Сесил, — сожалею, что беспокою во время отдыха, но я получил важную информацию касательно леди Бурк.
— Она призналась? — Глаза королевы загорелись.
— Нет, мадам. Стало очевидным, что она невиновна. На этот счет мне были представлены неопровержимые доказательства. Для этого из Девона прибыли сэр Роберт Смолл и Адам де Мариско, владелец острова Ланди.
— И каковы же эти доказательства? Коротко, но вразумительно канцлер пересказал их историю.
— Она логично объясняет захват корабля с сокровищами короля Филиппа, тем более что изрядная часть груза найдена на борту пиратского судна Учитывая, что никаких свидетельств против леди Бурк не нашлось, и предполагая, что вы захотите ее освободить, я послал за ее мужем в Девон.
— Вы много на себя берете, Сесил, — заносчиво воскликнул Дадли
— Вы говорите от имени королевы? — одернул его канцлер.
Его ненависть к Лестеру за годы нисколько не уменьшилась. Теперь он был твердо намерен освободить леди Бурк, что бы ни делал этот самолюбивый глупец. Если бы Дадли не принуждал красавицу графиню Линмутскую к сожительству с ним и не поощряй Елизавета его прихоть, леди Бурк не пришлось бы мстить королеве. Уильям Сесил ни на секунду не поверил в сказку с «Газелью». Но если бы его спросили, то поклялся бы своим последним вздохом, что принял доказательства, потому что видел в этом лучший выход из создавшегося положения. Какова была доля правды в рассказе о «Газели», его не интересовало. Сесил выжидательно посмотрел на королеву.
— Ты думаешь, я должна освободить ее, Сесил?