– Тогда я прошу вас разрешить Дункану надстроить стены Даффдура, – тут же нашлась Эллен. – И укрепить Клайт, потому что весной опять начнутся набеги англичан.
– Согласен, – кивнул Яков. – И заплачу за новые укрепления. А теперь унесите тело этой твари и похороните в неосвященной земле. Думаю, с нас на сегодня хватит еды, питья и развлечений. Эту Двенадцатую ночь мы не скоро забудем. А сейчас – все по домам или по своим покоям.
Сжав руку прелестной любовницы, Мег Драммонд, король вышел из зала.
– Мы не можем ехать домой, – с отчаянием прошептала Эллен, повернувшись к мужу.
– Да. Ты должна остаться. Но я не могу так долго находиться вдали от Даффдура. Спасибо за то, что выпросила позволения на новые укрепления Даффдура и Клайта и деньги на постройку.
Они направились в свои покои. Лерайи, Макары и малыша нигде не было видно. К ней подбежала Гунна, но Эллен сделала ей знак уйти. Ее сердце сжимала ледяная рука.
– Ты хочешь меня оставить? – пробормотала она.
– Я не могу все время жить при дворе. Сейчас январь, а мне нужно увеличить высоту стен, прежде чем начнется весна и растает снег. И я должен заехать в Клайт, передать Коналу, что ему тоже разрешено укрепить дом. Из-за трусливого самозванца, которого король использует, чтобы вразумить короля Генриха, весной границы охватит пожар войны. Кому я могу поручить столь важное дело? Я не знатный лорд, и у меня нет слуг, готовых исполнить каждое мое желание. Я всего лишь лэрд Даффдура. И на мне лежит ответственность за него и за моих людей.
– Ты оставляешь меня, – глухо повторила Эллен.
– Знаю, жена, – вздохнул Дункан, – что ты не можешь ехать со мной, пока не поймают сэра Роджера. Но я не могу сидеть здесь и ждать, когда объявится ублюдок.
– Слова Йена Джонстона дали тебе возможность хорошенько поразмыслить! – выпалила Эллен. – Еще несколько недель назад ты был готов прикончить Колби собственными руками. Почему же внезапно отступил? Считаешь меня недостойной твоей мести, Дункан Армстронг? Может, предпочитаешь, чтобы я навсегда осталась при дворе и больше не позорила Даффдур своим присутствием?
Ее вдруг охватил смертельный страх. Что, если она его теряет?
– Но это совсем не так! Я хочу, чтобы ты жила дома, однако ты должна остаться с королем, пока не увидишь своими глазами труп Колби! – уверил Дункан и, обняв жену, привлек к себе. Но она оставалась равнодушной и холодной в его объятиях. – О, милая, не сердись на меня! – взмолился он и стянул сетку с ее головы. Роскошные волосы разметались по плечам. Его ладонь легла на ее затылок.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – тихо попросила Эллен.
– Ты знаешь, что иначе нельзя. Можешь быть уверена, что весной англичане придут в Даффдур, поскольку всем известно, что именно я вел шотландцев в набеги против армии сэра Роджера. Если я увеличу высоту стен, мы будем в безопасности.
Эллен заплакала, хотя знала, что Дункан сказал ей правду. Ему действительно необходимо вернуться в Даффдур. Лэрд сжал лицо жены и стал сцеловывать слезы.
– Не плачь, милая! – взмолился он, но нежные слова заставили ее разрыдаться еще сильнее. Наконец Дункан поступил так, как любой мужчина на его месте, мужчина, безумно влюбленный в жену. Взял Эллен за руку, увлек в спальню и уложил на постель. Вскоре ее простой хитон сполз к талии, обнажив груди. Он долго ласкал мягкие полушария, прежде чем покрыть их поцелуями. Эллен вздохнула. Его ласковые прикосновения немного смягчили грусть.
Губы Дункана сомкнулись на соске, и Эллен вздохнула снова. Он стал сосать тугие бугорки, время от времени осторожно прикусывая. Эллен откинула голову.
– О, это так приятно, – пробормотала она, гладя его волосы И невольно подумала, что муж давно нуждается в стрижке. Но он рывком задрал ее подол, и все мысли вылетели у нее из головы.
Он стал целовать ее живот, и Эллен задохнулась. С тех пор как она вернулась из Англии, они почти не ласкали друг друга. О, разумеется, несколько раз он брал ее, но поспешно, без любовных игр, и почти не даря ей наслаждения. И все же сейчас он не торопился и думал не столько о себе, сколько о ней. Он целовал ее, дотрагивался, но никогда не узнает той боли, которую она до сих пор испытывает. Того страха, от которого нет спасения. Кое о чём вообще лучше не упоминать…
Эллен заставила себя не думать о собственных бедах и наслаждаться прикосновениями теплых губ и языка.
– Подожди! – внезапно попросила она и, когда он поднял голову, столкнула свой хитон на пол. – А теперь твоя очередь. Хоть твоя туника и коротка, предпочитаю ощущать твое нагое тело.
Он поспешно сбросил тунику и, скользнув между ее бедрами, стал жадно целовать. Его губы обжигали, язык вел сладостную дуэль с ее языком. Эллен вытянулась под ним, что-то несвязно бормоча, гладя его плечи и шею, ослабев от желания.
Дункан ощутил ее трепет. Она чего-то боится? Или так сильно возбуждена его ласками? Почему в мозгу звенят подлые слова Джонстона? «Он поимел ее!» Каждое кинжалом вонзалось в сердце. И все же Эллен отрицала, что Колби ее изнасиловал. Рассказала о поцелуях, о гнусных прикосновениях, но твердила, что насилия не было. И он ей верил. До сегодняшнего вечера, когда чертов негодяй обвинил ее. Способен ли лгать человек, стоящий на пороге смерти? Трудно сказать.
– Что с тобой? – спросила Эллен, внезапно поняв, что он о чем-то задумался.
– Почему Джонстон сказал, что Колби тебя изнасиловал? – выпалил Дункан. Не успели слова слететь с губ, как он понял, что совершил непоправимую ошибку. Почему он допрашивает собственную жену? Что это с ним стряслось? Как у него язык повернулся?!
– Может, потому, что его поймали и приговорили к смерти? – спокойно предположила Эллен. – Некоторые люди перед лицом смерти исповедуются в своих преступлениях и грехах. Других неминуемая гибель злит и выводит из себя. Они хотят нанести последний удар и причинить боль окружающим. Йен Джонстон не тот человек, чтобы каяться в дурных поступках. Он убил свою жену и обвинил в ее гибели других. Йен знал, что мы с тобой счастливы, муж мой, вот и задумал ранить нас как можно больнее. Когда сэр Роджер объявил о своем намерении сделать меня своей любовницей Джонстон нагло спросил, поделится ли он с ним моей благосклонностью. Пусть простит его Господь за то, что он сказал сегодня. Пусть простит Господь и тебя – за сомнения в моей чистоте. Сомнения, которые он пробудил в твоем сердце и уме, Дункан.
– Не сердись, – прошептал он, обнимая ее. – Но дело в том, что его слова породили в моей голове образы, которые никак не стереть.
– Люби меня, – приказала Эллен.
– Что?! – удивленно переспросил он, не веря своим ушам.
– Люби меня, – повторила она. – Давай вместе сотрем эти мерзкие слова, чтобы ты мечтал обо мне, когда мы будем в разлуке.
Нагнувшись над ним, она стала целовать и лизать его соски. Потребовались все силы обольщения, чтобы пусть временно, но уничтожить память о непристойных картинах, созданных Джонстоном. Она проводила по его телу длинными прядями рыжих волос, сейчас мягких и душистых. Закрыв глаза, он наслаждался ее страстными ласками. Она продолжала лизать его тело, обводя пупок медленными, ленивыми движениями. Дункан громко вздохнул, когда ее голова опустилась ниже и горячие губы прижались к поросли волос внизу живота.