Сколько раз они с Бэном любили друг друга за лето и в начале осени?
Элизабет покраснела, вспомнив, как они утоляли взаимную страсть. Он сильный мужчина. А женщины ее рода известны своей плодовитостью. Да, она ждет ребенка.
Элизабет, рассмеялась так заразительно, что по бледным щекам покатились слезы.
— Леди, — дрожащим голосом пролепетала Нэнси, — что с вами?
Откуда столь неестественное веселье? Хозяйка Фрайарсгейта носит незаконнорожденного ребенка! Что же тут смешного?
— Нужно послать за моей матерью, — решила Элизабет. — На дворе холодно, но ясно. Пусть гонец скачет во весь опор и привезет ее ко мне.
— Вы дадите ему письмо? — спросила Нэнси.
— Нет. Пусть передаст, чтобы она немедленно приехала.
Розамунда Болтон Хепберн долго допрашивала гонца.
— Моя дочь здорова? Что случилось? — твердила она, не получая вразумительного ответа.
Элизабет не из тех, кто при малейшей неприятности посылает за матерью. Значит, произошло нечто ужасное.
— Миледи, я только повторяю то, что велела сказать служанка мистрис Элизабет. Приказано как можно скорее привезти вас. Но могу сказать, что моя леди не больна.
— Что, черт возьми, затеяла девчонка? — раздраженно бросил Логан.
Розамунда покачала головой:
— Не знаю. Но Элизабет не послала бы за мной в разгар зимы, не будь на то веской причины.
— Я поеду с тобой, — решил он и втайне удивился, когда она не стала спорить.
Розамунда встревожена, а она не из пугливых. Значит, дело плохо.
— Если хорошая погода продержится, я поскачу в аббатство Святого Катберта и повидаюсь с Джоном. А ты узнай, что нужно Элизабет. Когда я вернусь, мы вместе поедем домой.
— Мы можем отправиться завтра? — спросила Розамунда. — Успеешь собраться?
— Успею, — кивнул Логан, которого больше всего беспокоило состояние жены.
Они выехали из Клевенз-Карна еще до рассвета, чтобы Розамунда успела добраться до Фрайарсгейта в тот же день. А это вполне возможно, если отправиться в путь рано и скакать во весь опор.
Когда они оказались по ту сторону границы, на английской земле, муж оставил Розамунду на попечение членов его клана, а сам пустил коня галопом, чтобы поскорее оказаться в монастыре Святого Катберта, где служил послушником его старший сын. Ему предстояла более долгая дорога, но Логан, который не раз совершал подобные поездки, знал, что можно переночевать на приграничной ферме, хозяин которой был родственником Хепбернов. Он путешествовал один, предоставив членам клана сопровождать его жену.
Леди Розамунда приехала во Фрайарсгейт затемно и сразу поспешила в дом.
Элизабет сидела за ужином.
— Заходи, мама! — приветствовала она. — Альберт! Тарелку для леди Розамунды!
— В чем дело? — решительно спросила Розамунда, швыряя подбитый мехом плащ слуге и садясь рядом с дочерью.
— Как ты добра! Приехала немедленно, едва гонец добрался до тебя!
— Ты даже ребенком не просила у меня помощи, Бесси. Поэтому я сразу поняла, что дело важное.
— Не зови меня Бесси, — раздраженно буркнула Элизабет.
— Говори, — настаивала Розамунда.
— Я знаю, как ты расстраивалась, что у меня нет ни наследника, ни наследницы. Хочу сообщить, что весной у меня родится ребенок. Теперь ты довольна?
Розамунда слышала голос дочери, но не сразу осознала смысл ее слов. Однако уже через несколько секунд в мозгу у нее словно что-то взорвалось. Она громко охнула:
— Что ты наделала, Бесс… Элизабет? Что ты наделала?!
— Всего лишь влюбилась, мама. Разве это мне не позволяется? Ты любила моего отца. Любила лорда Лесли. Любила Логана. Филиппа любит Криспина. Бэнон любит своего Невилла. Даже дядя Томас любит Уилла. Или я не имею права на любовь? "Ты должна выйти замуж, Элизабет. Тебе необходим муж, Элизабет. Фрайарсгейт должен иметь наследника, Элизабет". Разве не ты повторяла мне это снова и снова? Я отправилась ко двору, чтобы угодить всем вам, но ничего не вышло. Или ты ожидала, что я найду человека, любящего землю, среди скучных придворных щеголей?
— Это тот шотландец, Бэн Маккол, верно? — спросила Розамунда.
— Разумеется, он, мама. Разве он не был идеальной для меня партией? Разве он не подходил для Фрайарегейта? Но он поставил своего родителя выше меня и того, что я могла ему предложить.
— Он обманул тебя? — вскричала Розамунда.
Элизабет расхохоталась:
— Нет, мама, это я обольстила его. Дерзко и бесстыдно. Не думая о том, к чему приведет эта страсть. Я думала… нет… верила, если я люблю его, и если он любит меня, рано или поздно он поймет, что мы должны жить вместе. Здесь. Во Фрайарсгейте. Но оказалось, его проклятый отец, хозяин Грейхейвена, более важен для Бэна, чем я. Он мог стать здесь господином. Но предпочел остаться бастардом своего отца. Я больше не желаю его видеть! Никогда!
Ее голос сорвался.
— Он знал, что ты беременна, когда уезжал?
— Я сама поняла это всего несколько дней назад. Бэн уехал в один день с дядей. Мы заключили временный брак, но он все равно меня бросил.
— Он должен жениться на тебе по всем правилам, — тихо заключила Розамунда.
— Дети от временного брака считаются законными, — напомнила Элизабет.
— Ничто не должно омрачить права наследования этого ребенка, — неожиданно жестко отрезала Розамунда. — Последняя жена моего дяди Генри Болтона нарожала кучу младенцев, но только самый старший был от мужа. И все же дядя дал им всем свое имя, не боясь, что над ним станут смеяться, хотя все знали, что он рогоносец. Но все они носят фамилию Болтон, и по закону они — Болтоны. Не допущу, чтобы кто-то из них стал вдруг претендовать на Фрайарсгейт.
— Ты слышала меня, мама? Я больше никогда не желаю видеть Бэна Маккола.
— Не говори глупостей, Элизабет! — прикрикнула на дочь Розамунда. — Вы поженитесь в церкви, как полагается, чтобы никто из ублюдков Мейвис Болтон — если кто-то из них жив или находится неподалеку — не смел претендовать на наш дом. Когда ты родишь?
— Полагаю, весной, — мрачно буркнула Элизабет.
Розамунда глубоко вздохнула:
— Когда у тебя в последний раз были месячные? Мы должны знать, появится ребенок поздней или ранней весной. Если он уехал в октябре, значит, ты уже была беременна. Так что, возможно, родишь к августу. Поискав взглядом Альберта, она приказала:
— Найди служанку мистрис Элизабет.
— Да, миледи, — поклонился мажордом.
Стоя так близко, он слышал все, что говорили женщины, и, не будь недавно повышен в должности, поспешил бы немедленно передать новости остальным слугам. Но теперь он был мажордомом, а человек в его положении не сплетничает.