— Ты правду сказал? Ты жалеешь о своем побеге? Ты все еще любишь меня?
— Каждое мое слово — правда, — поклялся он, с любовью глядя на нее.
— Тогда я прощаю тебя, Бэн, — прошептала она и снова охнула от боли, на этот раз не столь сильной, как прежде. — Мама, мне опять больно, — прошептала она, глядя на Розамунду.
— Это послед, и ничего более, — успокоила та, взяв маленький тазик. — Когда он выйдет, Бэн вынесет его во двор и зароет под дубом.
— Зачем? — удивилась Элизабет.
— Чтобы твой сын был таким же красивым и сильным, как это дерево, — пояснила Розамунда.
— Который теперь час? — спросила Элизабет.
— Почти рассвело. Небо уже посветлело. Ты молодец, Элизабет, — ответил муж.
— Я хочу увидеть Томаса, — объявила она.
— Томаса? — улыбнулась Розамунда.
— Томаса Оуэна Колина Хея, — пояснила Элизабет. — Разумеется, с твоего разрешения, муженек.
— Прекрасное имя для парнишки, жена, — с улыбкой ответил он.
Элизабет тоже улыбнулась. Это была первая искренняя улыбка с того дня, как он приехал в поместье. Что же случилось?
Он тут же вспомнил, что в страхе за нее и сына попросил прощения, объяснил, что он с самого начала был не прав.
Бэн едва не рассмеялся. Как все просто! Достаточно было извинения! Почему он не подумал об этом раньше? Потому что они оба правы и оба одинаково упрямы! Но какое значение это имеет теперь? Она улыбнулась ему и спросила его мнения, когда давала имя их первенцу.
— Томас — в честь дяди, Оуэн — в честь отца, а Колин — в честь свекра. Да, прекрасное имя, — согласилась Розамунда.
Наконец послед вышел, и Розамунда отдала тазик Бэну. Тот подавил дрожь при виде отвратительной массы.
— Пойду зарою его, и мы объявим о рождении сына, — сказал он. — С твоего разрешения, разумеется, жена.
Элизабет кивнула и приняла сверток, протянутый Мейбл.
— Какой хороший мальчик, — ворковала старушка. — В жизни не видела малыша красивее. Ну, просто копия отца, в этом можно не сомневаться.
Элизабет взглянула на сына и подняла глаза на Мейбл, потом перевела взгляд на мать.
— Спасибо за то, что были со мной, — прошептала она и вновь оглядела младенца. — Волосики темные, а глазки голубые, — протянула она.
— Цвет глаз может измениться, — пояснила Розамунда.
— И еще кое-что изменилось, мама, — тихо призналась Элизабет.
— Да, — понимающе улыбнулась Розамунда. — Он извинился! Это ты ему посоветовала?
— Вовсе нет, — заверила Розамунда.
Ей это в голову бы не пришло!
— Он любит меня, — продолжала Элизабет.
— Да, и очень, но ты, разумеется, это знала, — тихо ответила мать. — Значит, вы помирились?
Элизабет кивнула и прошептала:
— Мама, я ужасно устала…
— Еще бы! Роды были долгие й достаточно тяжелые. Тебе нужно отдохнуть. Когда вернется Бэн, он отнесет тебя в спальню, — решила Розамунда, беря у нее младенца. — А кто будет качать колыбель?
Вперед выступила девочка лет двенадцати:
— Я здесь, леди.
— Только качай как можно осторожнее, — наставляла Розамунда.
— Да, леди.
— Она племянница Альфреда, — сообщила Мейбл. — Ее зовут Сэди.
— Хорошенько присматривай за моим внуком, Сэди, — велела Розамунда.
Девчонка энергично закивала.
Две служанки с помощью Нэнси принялись убирать все свидетельства недавних родов. К тому времени как они закончили, в зал вернулся Бэн, который отнес жену в постель. Вернувшись, он увидел, что Розамунда и Мейбл сидят за столом и завтракают. Вошел отец Мата и поздравил Бэна с рождением сына.
— Когда крестины? — спросил он.
— А твой отец приедет с севера? — спросила Розамунда.
Бэн покачал головой:
— Он не оставит свои земли. Но возможно, меня захочет навестить младший брат. Я хотел бы, чтобы он стал крестным отцом, вместе с лордом Кембриджем. Парнишка, похоже, крепок и здоров. Думаю, можно и подождать несколько недель, не так ли?
— Разумеется, — согласился священник. — Если вдруг возникнет срочная необходимость, я здесь, Бэн.
— В таком случае мы отложим крестины на первое августа. Это даст посланцу время добраться до Грейхейвена и привезти Гилберта, — решил Бэн.
— А я еду домой завтра, — объявила Розамунда. — Но сегодня нам нужно послать кого-то в Оттерли, чтобы сообщить кузену о благополучном прибытии его тезки в этот мир. Кто-нибудь, найдите еще одну колыбель, чтобы поставить в хозяйской спальне. Когда моя дочь проснется, настанет время приложить сына к груди. Она слишком слаба, чтобы спускаться в зал каждый раз, когда молодой Том проголодается. Малыш и девочка, которая качает колыбель, должны быть с ней. Она выбрала няню для ребенка?
— Можно подумать, я кому-то позволю заботиться об этом драгоценном малыше! — негодующе провозгласила Мейбл. — Я не так стара, чтобы не приглядеть за ним!
— Но Элизабет хочет, чтобы ты посоветовала, кого выбрать второй няней. Ведь тебе каждый вечер придется уходить домой к Эдмунду, — напомнила Розамунда. — Что, если ты заболеешь и некому будет ухаживать за пареньком?
— Что ж, есть еще Гризель, — неохотно признала Мейбл. — Мать Сэди. Вдова. Сэди ее младшая. Она будет хорошо вам служить.
— Поговори с ней, дорогая Мейбл, — попросила Розамунда.
Мейбл рассмеялась и погрозила ей пальцем:
— И не думайте подольститься ко мне, леди! Вспомни, я вырастила тебя и знаю все твои уловки. Я не так глупа, чтобы не понять, как необходима помощь женщины помоложе!
Розамунда нагнулась и поцеловала морщинистую щеку.
— Спасибо тебе. А вы, отец Мата, и ты, Бэн, садитесь и поешьте. Бэн, после завтрака тебе нужно отдохнуть. Отец Мата, почему у вас такой измученный вид?
— Я всю ночь молился за Элизабет и ее малыша, — тихо сказал священник. — Не думаете же вы, что только вашими усилиями все закончилось благополучно?
Он весело фыркнул.
— В таком случае вам обоим полагается отдых, — объявила Розамунда.
— Но у меня полно работы, — запротестовал Бэн. — Пора косить траву.
— Сегодня этим займется Эдмунд, — отмахнулась Розамунда.
Он не стал спорить, поскольку в жизни так не уставал. Словно сам дал жизнь своему сыну!
Бэн быстро поел и, извинившись, поднялся к себе. Но прежде чем лечь, он приоткрыл смежную дверь и вошел в спальню Элизабет.
Элизабет еще не успела заснуть, но ее глаза были закрыты. Волнение не давало спать. У нее сын! Первенец!