Услышав шаги, она встрепенулась.
— Ты поел? — спросила она мужа.
Тот уселся на край кровати и поцеловал ей руку.
— Да. Твоя мать считает, что мне нужно поспать, а Эдмунд присмотрит за косьбой.
— Она права, — согласилась Элизабет. — Ты был со мной всю ночь напролет. Правда, он самый красивый младенец на свете?
Она сияла от счастья. Счастья, которого не чаяла испытать.
— Да, прекрасный парнишка. А ты была такой храброй, моя милая женушка.
— Ты спас нас обоих, Бэн, — внезапно став серьезной, прошептала Элизабет. — Без твоей помощи я бы не родила. Я так ослабела… и если бы ты не вытащил малыша, мы оба умерли бы. А я не хотела умирать, не сказав тебе о своей любви.
— Я знал об этом без твоих слов, Элизабет. Недаром ты всегда питала слабость к шотландцам, верно? — поддразнил он.
— Да, — хихикнула она. — Всегда, муженек.
Он подался вперед, и их губы на секунду встретились.
— А теперь спи, любовь моя.
— Останься со мной, — взмолилась она. — Мне будет спокойнее лежать в твоих объятиях, Бэн. Больше не хочу спать одна!
Час спустя, заглянув в спальню, Розамунда увидела, как Бэн полулежит, обняв Элизабет, голова которой покоится на его груди. Оба крепко спали.
Розамунда неслышно прикрыла дверь. Благодарение Богу, она может спокойно ехать домой, зная, что между младшей дочерью и ее мужем воцарился постоянный мир. Для нее это стало большим облегчением: ведь столько времени в ее сердце не было покоя.
Она вошла в библиотеку, взяла пергамент и написала Томасу Болтону приглашение на крестины к первому августу.
Розамунда улыбнулась, почти слыша его протесты: ну вот его опять беспокоят. Но от Оттерли до Фрайарсгейта не так уж далеко. Он приедет. Также как Бэнон и ее муж. Правда, Розамунда потребовала, чтобы все ее внуки, если не считать двух старших девочек, остались дома. Приедет и она вместе с Логаном и сыновьями. И она напишет своему дяде Ричарду Болтону с просьбой отпустить Джона Хепберна на крестины племянника. Пусть Джон не родня ей по крови, все же он старший сын Логана. Праздник будет семейным!
Элизабет расстроилась, узнав, что мать уезжает. Но место Розамунды — в Клевенз-Карне. Элизабет заметила, что на этот раз слуги обращались с матерью почтительнее, чем с ней. Очевидно, последние недели беременности она не уделяла должного внимания их поведению. Пора напомнить обитателям Фрайарсгейта, кто здесь хозяйка!
Через несколько дней после рождения маленького Тома она попросила Бэна принести ее в зал, где и пробыла до вечера. Еще через неделю она уже сидела в библиотеке. Постепенно силы к ней возвращались, и она начала ездить верхом. Ко времени крестин Элизабет снова стала прежней.
— Дорогая девочка! — приветствовал ее лорд Кембридж. — Ты влюблена! Как это прекрасно! Уилл, разве любовь не прекрасна?
Он повернулся к секретарю, приехавшему вместе с ним.
Элизабет рассмеялась.
— Дядюшка, — сказала она, целуя его, — ты всегда так романтичен!
Настала очередь Уилла получить поцелуй хозяйки.
— Уилл, вижу, ты хорошо заботишься о Томе. Спасибо. Он мой любимый родственник. Входите же! Входите!
Вскоре прибыли Бэнон и ее Невилл.
— Джемайма очень расстроилась, когда мы не взяли ее с собой, — вздыхала Бэнон. — А я никогда не выглядела так хорошо после родов, как ты. Мой последний малыш тоже мальчик. Мы назвали его Генри, в честь короля.
— У меня просто не хватит места для всей твоей семьи, — пояснила Элизабет, не обращая внимания на жалобы сестры. — Мама решила, что будет лучше, если приедут двое старших. И без того наши братья спят на конюшне.
— Почему бы тебе не перестроить дом? — спросила Бэнон.
— Мы об этом подумываем.
— Итак, я наконец-то увижу того шотландца, за которого ты вышла замуж, — протянула Бэнон. — Где он?
Она обвела глазами комнату.
— Тот, кто выше всех ростом, — подсказала Элизабет.
— Раны Господни, Бесси! — воскликнула Бэнон. — Он великолепен! Как тебе удалось его заполучить?
— Я его соблазнила. И не называй меня Бесси!
— Быть не может! — воскликнула Бэнон, без особого, впрочем, возмущения. — Вот уж никогда бы не подумала, что ты способна на такое!
Она хихикнула.
— А вот оказывается — способна, — ухмыльнулась Элизабет. — И доказательство моего непристойного поведения сейчас лежит на руках дядюшки Тома.
При виде ребенка глаза Бэнон широко раскрылись.
— Настоящий великан! — ахнула она. — Когда ты его родила?
— Наутро после летнего равноденствия, — пояснила Элизабет.
— Кровь Христова! Чудо, что он тебя не убил! Никто из моих детей не был так велик в столь юном возрасте!
— Мне помог Бэн. Он вытащил головку и плечи ребенка.
Бэнон в изумлении уставилась на сестру:
— Ты шутишь!
— Ничуть.
Бэнон покачала головой:
— Я никогда не думала, что ты найдешь человека, который подходил бы и тебе, и Фрайарсгейту, но ты его нашла. — Она обняла сестру и прижала к себе. — Я счастлива за тебя! И мне так хочется, чтобы Филиппа тоже увидела твоего шотландца! Она приедет?
— Нет. Я ей написала, но она ответила, что слишком занята, прислуживая королеве. Екатерину отослали в Мур-Парк, в Хартфордшире, а оттуда — в Бишопс-Хэтфилд. Филиппа пишет, что король не желает ее больше видеть. У нее отобрали дочь.
— Бедная Екатерина! — посочувствовала Бэнон.
— Глупая Екатерина, — отрезала Элизабет. — Анна сказала, что станет королевой, и, похоже, так оно и будет. Правда, я восхищаюсь преданностью Филиппы: она отказалась покинуть Екатерину.
Бэнон кивнула:
— Она считает, что ее замужество состоялось только благодаря покровительству королевы. Я рада, что не бываю при дворе. Мне вполне достаточно быть женой провинциального дворянина.
— По-моему, Филиппа обязана своей удачей исключительно нашему дядюшке Тому. Как и все мы.
Бэнон снова кивнула.
Томас Оуэн Колин был крещен в той же церкви, где крестили его мать. У него была два крестных отца: человек, в честь которого он был назван, и его дядя, Гилберт Хей, прибывший из Шотландии. Малыш заорал, когда его головку полили святой водой, и это сочли прекрасным знаком: очевидно, дьявол испугался и вышел из ребенка.
Его родители и родственники радостно заулыбались.
— Крепкий парнишка, — заметил Гилберт, глядя належавшего в его руках младенца. — Па будет доволен, когда я ему расскажу.
— Жаль, что он не приехал с тобой, — вздохнул Бэн.