И он поцеловал ее, вложив в поцелуй все свое желание.
— Я принадлежу вам, милорд, — едва слышно прошептала Аликс.
— А я принадлежу тебе, любимая, — кивнул лэрд.
Глядя на эту счастливую пару, Фенелла взяла за руку Фиону и отвела в сторону. Слуги последовали ее примеру. Но, видя, что вносят блюда с ужином, Фенелла громко воскликнула:
— Господа, идите к столу! Все так вкусно пахнет! Смотри, Фиона, креветки!
Лэрд и Аликс поспешно взялись за руки и проследовали к высокому столу. Малькольм усадил дочь на почетное место, где она и царила весь вечер, пока не заснула. Отец отнес ее на руках в спальню, а Аликс укрыла одеялом, после чего они вернулись к гостям. Волынщик играл для господ, а старый бард, живший в Данглисе, рассказывал занимательные истории и пел.
— Ты действительно любишь его, — шепнула Мэгги. — Я вижу это в каждом твоем движении. И Фиона тебя обожает, а слуги почитают. Я не могла желать лучшего конца всех горестей Кольма.
— Я очень люблю его, — ответила Аликс.
— Ты хочешь детей, которых не хотела Робена?
— О да! Очень хочу!
Аликс не сказала собеседнице, что знает, как предотвратить нежелательную беременность. Она глотала семена дикой моркови с тех пор, как стала любовницей лэрда. Завтра же она станет его женой и постарается поскорее дать ему сына.
Вечер подошел к концу, и все разошлись по своим комнатам. В эту ночь Малькольм не пришел к Аликс, что обрадовало ее. Каким-то образом это положило конец их прежним отношениям. Но завтра ночью она будет лежать в его объятиях как законная жена, и они все начнут заново.
Утром Фенелла велела принести чан, и спальню наполнил аромат благовоний, которые она насыпала в воду.
— Лэрд моется на кухне, — сообщила она. — А судомойки подсматривают за ним из кладовки. Боюсь, кухарка не в силах их обуздать.
— Пусть смотрят сколько хотят, — засмеялась Аликс. — Лэрд — мой!
Она вышла из воды и, завернувшись в полотенце, уселась у огня, чтобы просушить волосы.
— Я велела Джинни присмотреть за Фионой, пока одеваюсь, — сказала она и стала расчесывать волосы, наклонившись вперед, чтобы их касалось тепло.
Потом Фенелла помогла ей надеть камизу и платье. На бедра опустился позолоченный с серебром кожаный пояс, принадлежавший еще ее матери. К нему прикреплялись усыпанные драгоценными камнями материнские четки. Очень длинная нить жемчуга стала короче: Аликс сняла несколько жемчужин, чтобы сделать ожерелье для Фионы. И теперь улыбнулась, глядя на детские бусы и думая, как будет довольна девочка.
Она надела жемчуг и две золотые цепочки, красиво лежавшие на груди.
Фенелла расчесала длинные волосы Аликс и уложила в тонкую золотую сетку, усыпанную маленькими речными жемчужинками.
— Я позволила себе заказать это у деревенского сапожника, — объявила она, надевая на ноги Аликс пару изящных туфелек.
— О, Фенелла, спасибо! Мне пришлось оставить свои в Вулфборне, их было слишком тяжело нести.
— Леди не должна надевать сапожки под парчовое платье, — заявила Фенелла. — Ну вот, теперь вы готовы спуститься вниз.
Аликс встала и последовала за экономкой. У входа в парадный зал невесту ожидал лэрд Данглиса. Его одежда была совсем простой: красный шотландский плед, обернутый вокруг чресл, и белая рубашка. Какой же он красивый, подумала Аликс. Тихонько вздохнув, она вынула из кармана жемчужное ожерелье и надела на Фиону. Девочка приоткрыла рот от удивления, глядя на жемчужины, переливавшиеся на темно-розовом бархате ее платья.
— Теперь они твои, — тихо сказала Аликс. — Смотри береги их.
— О, спасибо, Аликс, спасибо!
— Мама, — мягко поправила Аликс. — С этого дня я твоя мама.
Лэрд судорожно стиснул ее руку. Она улыбнулась жениху. Втроем они вошли в зал и приблизились к высокому столу, где ожидал отец Дональд с брачным контрактом.
— Доброе утро, дети мои, — приветствовал он, подавая лэрду перо. — Подпишите здесь, господин. Оба документа. Один — для вас, другой — для церкви.
Лэрд дважды нацарапал свое имя и отдал перо Аликс, показав, где ставить подпись.
Она добавила свое имя изящным почерком.
Далее настала очередь Фергюсонов как свидетелей. Роберт, как и племянник, с трудом начертал свое имя. Его жена поставила крестики рядом со своим именем, написанным священником, и отдала перо.
Отец Дональд тщательно посыпал песком подписи, аккуратно свернул пергаменты и запечатал воском, к которому лэрд приложил свой перстень. Потом он отдал Малькольму один экземпляр, а другой опустил в карман длинной коричневой рясы.
— А теперь мы отправимся в часовню, где я благословлю сей союз, — объявил он с широкой улыбкой.
Малькольм протянул свиток управителю, чтобы тот положил его вместе с другими важными для Данглиса бумагами.
Домовая часовня находилась рядом с парадным залом. Помещение было маленькое, с одним арочным витражом. Внутри освинцованного круга сиял крест из красного и синего стекла, свидетельствующий о том, что это освященное место. Дубовый алтарь был застлан льняным полотном, на котором стояли два красивых канделябра из полированной меди и простое серебряное распятие в рамке черного Дерева.
Малькольм и Аликс опустились на колени перед алтарем, и священник благословил их союз. Новобрачные встали и вернулись к Фергюсонам и Фионе. Отец Дональд прочитал короткую молитву и причастил собравшихся, что считалось хорошей приметой для начала супружеской жизни.
Когда служба закончилась, все вернулись в парадный зал, где уселись за стол. Слуги подали вареные яйца в сливочном соусе с белым вином и мускатным орехом, овсянку с кусочками сушеных яблок и груш, медом и густыми желтыми сливками, ветчину и бекон, мягкий хлеб, масло, твердый желтый сыр и сливовый джем. Обедающие запивали еду водой с вином или сладким сидром.
Но когда слуги убрали со стола, Фергюсоны заторопились домой. День выдался ясный и теплый, и если они выедут сейчас, к вечеру будут в Драмкерне. Их каменный дом, в отличие от Данглиса, больше напоминавшего крепость, не был укреплен, и хотя зимой набегов обычно не было, все же им не хотелось оставлять дочерей на слуг более одной-двух ночей. Кроме того, в это время года в любую минуту могла начаться буря.
Аликс, которая успела подружиться с Мэгги, с неохотой отпускала их, но она понимала, что разлука неизбежна.
— Увидимся весной, — пообещала Мэгги. — Надеюсь, к тому времени в твоем чреве будет зреть новая жизнь.
— Сделаю что могу, — сказала Аликс.
— И я тоже постараюсь, дорогая тетушка, — вставил подслушавший разговор лэрд.
Под общий смех Фергюсоны пошли к выходу, а новобрачные проводили гостей.
Снова войдя в зал, Аликс заметила: