— Лорд Ховард сказал, что этот художник, родственник венецианского дожа, написал твой портрет в обнаженном виде! — возмущенно воскликнул король, не скрывая отвращения.
— Хэл, на том портрете, что висит у меня в зале, я одета как полагается. Маэстро придал мне облик леди — защитницы Фрайарсгейта. Он изобразил мой дом в виде замка, хотя это просто большой особняк. Я стою на фоне заката. Это довольно яркое зрелище, — начала было объяснять Розамунда, но вдруг сообразила, что король знает гораздо больше. — Но кроме этого, он нарисовал меня богиней, одетой в греческий хитон. Обнаженными оставались одно плечо и руки. Маэстро клялся и божился, что оставит это полотно у себя. Собственно говоря, поэтому он и написал второй портрет.
— Ваш портрет висит в тронном зале герцога Сан-Лоренцо, мадам! И лорд Ховард доложил мне, что ваши прелести легко просматриваются через те прозрачные тряпки, которые вам угодно именовать костюмом. А одна грудь у вас вообще выставлена напоказ! — С каждым словом Генрих все больше впадал в ярость.
— Что?! — Удивление на лице Розамунды убедило короля в том, что она ему не лгала. — Значит, маэстро все-таки продал герцогу богиню любви?! — Розамунда неожиданно рассмеялась: — Хэл, этот герцог — большой любитель женщин! Он был бы не прочь соблазнить меня, но у него ничего не вышло. Да и художник тоже. Мне пришлось постоянно быть начеку, чтобы не угодить в их сети. Мой кузен говорил мне, что лорд Ховард уже вернулся в Англию. Он показался мне слишком грубым и настырным. И часто раздражал даже самого герцога.
— Когда ты вернулась в конце весны, то побывала еще и у моей сестры, верно? — Генрих сделал вид будто не слышал замечаний Розамунды по поводу Ричарда Ховарда. Ей вовсе ни к чему знать о том, что герцог Себастьян выслал его обратно в Англию. Это больно задело самолюбие Генриха Тюдора. К тому же с лордом Ховардом герцог прислал уведомление о том, что впредь вообще не желает принимать у себя английского посла.
— Да. Я обещала Мег, что загляну к ней. Она как раз родила своего первого сына, — ответила Розамунда. Пусть король задает вопросы сколько хочет. Она расскажет ему и ровно столько, сколько сочтет нужным.
— Сына? И он здоров? — живо поинтересовался король. Розамунда утвердительно кивнула:
— Он силен и телом, и духом, Хэл. Про таких, как твой племянник, шотландцы говорят «ладный парень».
— И после этого ты вернулась домой одна?
— Я вернулась домой с лордом Лесли. Мы решили, что поженимся, хотя у нас обоих есть поместья, требующие постоянного присутствия хозяев. Мы могли бы проводить часть года во Фрайарсгейте, а часть — в Гленкирке. Разве великие мира сего не поступают так же, постоянно переезжая из одного поместья в другое?
— И все же лорд Лесли тебя оставил, — подытожил король.
— Поздней осенью, чтобы вернуться в Гленкирк. Патрик хотел, чтобы его сын и наследник Адам Лесли узнал, что отец собирается жениться, и хотел получить его согласие, потому что оставался вдовцом с самого рождения сына.
— Если он оказался хорошим любовником, мадам, а в этом я нисколько не сомневаюсь, то можно с полной уверенностью сказать, что его сына не порадовала перспектива делиться наследством, — заметил король.
— Из-за давней болезни семя Патрика давно утратило жизненную силу, — пояснила Розамунда. — И мы могли не опасаться, что наша близость может угрожать благополучию его взрослого сына.
— И тем не менее он был хорош в постели, ибо я знаю, что в противном случае ты не потерпела бы его возле себя, — многозначительно произнес король.
Розамунда покраснела.
— Мы договорились встретиться весной в Эдинбурге. Но по прибытии я узнала, что у графа случился удар и он лежит без памяти. Несмотря на то что я ухаживала за ним до тех пор, пока он не смог вернуться домой, его память так и не восстановилась полностью. Он совершенно позабыл о двух последних годах своей жизни. И не узнавал меня. А значит, ни о какой свадьбе нечего было и думать. — Розамунда сделала паузу, стараясь побороть невольные слезы, а затем продолжила: — Однако сын графа регулярно пишет мне и сообщает о его здоровье.
— Ты все еще поддерживаешь отношения с моей сестрой? — спросил король.
— Она прислала мне предупреждение о том, что скоро начнется война, — честно призналась Розамунда. — Ты напрасно подтолкнул короля Якова к этой войне, Хэл.
— Я?! — в ярости воскликнул Генрих Тюдор.
— Яков Стюарт был хорошим королем и хорошим мужем для твоей сестры. Она любила его всем сердцем, а ты втянул Шотландию в войну, потому что завидовал его счастью.
— Вам не терпится побывать в Тауэре, мадам? — ледяным тоном осведомился король.
— Я сказала тебе то, что не посмел бы сказать никто другой, Хэл, — смело глядя королю в глаза, произнесла Розамунда, — но ты должен был это услышать. Яков Стюарт первым напал на Англию в надежде отвлечь твое внимание от Франции. Но вместо этого ты отправил на север Суррея. И если бы не несчастное стечение обстоятельств, Шотландия победила бы в той битве.
— Какое еще стечение обстоятельств? — удивленно спросил Генрих.
— Шотландское войско не удержалось на скользкой размокшей глине и покатилось вниз с холма, прямо под ноги твоим солдатам, — выпалила Розамунда.
— Значит, Господу было угодно, чтобы мы одержали победу над Шотландией! — Король набожно перекрестился. — Всевышний на моей стороне, Розамунда! И так будет всегда!
— Как угодно вашему величеству, — упавшим голосом произнесла Розамунда и опустила глаза.
— Но что мне прикажете делать с вами, мадам? — сердито спросил Генрих.
— Хэл, я приехала сюда по двум причинам: потому что получила приказ и потому что хотела представить вашим величествам свою наследницу. А сейчас я бы хотела вернуться домой, — равнодушным тоном ответила леди Фрайарсгейт.
— Ну нет, не так скоро! — воскликнул король. — Я все еще не до конца убежден в том, что ваша связь с шотландцем не предательство по отношению ко мне и Англии.
— Черт побери! — не выдержала Розамунда. — Хэл, ты сам отлично понимаешь, что здесь не было ничего, кроме того, что я тебе рассказала! Разве я когда-нибудь пыталась тебя обмануть? Да, я вынуждена была обманывать королеву, но только ради ее же спокойствия. А тебе я всегда говорила правду!
— По-моему, тебе следует прокатиться вместе с нами в Виндзор! — вдруг заявил Генрих, злорадно ухмыляясь.
— Нет! — вскричала Розамунда, даже не пытаясь скрыть свой гнев.
— Разве тебе не кажется, что у нас с тобой осталось много незавершенных дел? — вкрадчивым голосом спросил король.
— Нет, не кажется! — резко ответила Розамунда и покраснела от возмущения.
Король протянул руку, рывком усадил ее к себе на колени и наградил жадным, страстным поцелуем. Его губы требовали от Розамунды гораздо большего, чем она могла бы когда-нибудь ему дать.