С Гектором, сыном Приама. Его и другие трепещут.
Сходится с ним, содрогаясь, в бою, прославляющем смертных,
Даже сам Ахиллес, который тебя посильнее.
Ты же пойди и усядься в толпе сотоварищей верных.
Гектору кроме тебя средь ахейцев противник найдется.
Как ни отважен он, как он до свалки кровавой ни жаден,
Все-таки с радостью, верь мне, колено согнет, если целым
Сможет спастись от ужасной войны и погибельной схватки».
Словом таким отвратил Агамемнон намеренье брата,
Отговорив справедливо. И брат подчинился. Доспехи
Радостно с плеч его крепких товарищи верные сняли.
Нестор же встал и с речью такою к вождям обратился:
«Ох, великая скорбь на землю ахейскую сходит!
Горько теперь зарыдает Пелей, престарелый наездник,
Славный оратор и мудрый советник в земле мирмидонцев!
Радостно в доме своем говорил он со мною, о каждом
Разузнавая ахейце, о предках его и потомках.
Если б теперь он услышал, как Гектор их всех ужасает,
Верно, не раз бы к бессмертным он руки простер, чтоб скорее
Дух из членов его погрузился в обитель Аида!
Если б, о Зевс, наш отец, и вы, Аполлон и Афина, —
Молод я был, как в то время, когда при реке Келадонте
С войском копейщиков славных аркадцев сражались пилосцы
Около Фейских твердынь, недалеко от струй Иордана!
Еревфалион стоял во главе аркадийского войска.
Был облечен он в доспехи властителя Ареифоя, —
Дивного Ареифоя, которому дали прозванье
Палиценосца мужи и красивоодеждные жены,
Так как сражался обычно не луком, не длинною пикой, —
Палицей рвал он железной фаланги врагов устрашенных.
Был умерщвлен он Ликургом, но хитростью только, не силой, —
В узком проходе, где смерти не мог отвратить он своею
Палицей: быстро Ликург его упредил, проколовши
Острою пикой насквозь. И на землю он навзничь свалился.
Снял победитель доспех, подаренный медным Аресом.
В битвах аресовых долго он сам в тот доспех облачался.
После того же, как старость Ликургом в дому овладела,
Эревфалиону, другу любимому, отдал доспех он.
В этот доспех облеченный, на бой вызывал он храбрейших.
Все трепетали, боялись, никто не осмелился выйти.
Но многостойкий мой дух подстрекнул меня выступить смело
В битву с надменным, хоть самый я был молодой между всеми.
С ним я сразился, и мне торжество даровала Афина.
Большего всех и сильнейшего всех я убил человека!
В судоргах некто огромный туда и сюда разметался.
Если б я так же был молод и прежнею силой владел бы,
Скоро противника б встретил себе шлемоблещущий Гектор!
В вашем же воинстве сколько ни есть всех ахейцев храбрейших,
Сердцем никто не пылает противником Гектору выйти».
Так укорял их старик. И девять их всех поднялося.
Самым выступил первым владыка мужей Агамемнон;
Следом за ним поднялся и Тидид Диомед многомощный;
Следом за ними Аяксы, дышавшие бурною силой;
Вслед за Аяксами Идоменей и его сотоварищ,
Вождь Мерион, истребителю войск Эниалию [49] равный.
Этим вослед — Еврипил, блистательный сын Евемонов,
Сын Андремона Фоант и затем Одиссей богоравный.
Столько их встало, желавших с божественным Гектором биться.
Нестор, наездник геренский, опять обратился к ним с речью:
«Бросьте-ка жребий теперь. Которому выпадет жребий,
Выступит тот и на пользу красивопоножным ахейцам,
Выступит также на пользу себе самому, если целым
Сможет вернуться из страшной войны и погибельной схватки».
Так произнес он. И каждый, пометивши собственный жребий,
В шлем его бросил царя Агамемнона, сына Атрея.
Войско же, руки к бессмертным богам воздевая, молилось;
Так не один говорил, на широкое небо взирая:
«Зевс, наш отец! Пусть Аяксу достанется иль Диомеду,
Иль, наконец, и царю самому многозлатной Микены!»
Так говорили. Встряхнул ему данные жребии в шлеме
Нестор, и вылетел жребий, которого все и желали, —
Жребий Аякса. И вестник, понесши кругом по собранью,
Справа подряд всем героям ахейским показывал жребий.
Знака никто не признал, отрекался от жребия каждый.
Вестник собранье кругом обошел и приблизился к мужу,
Кто этот жребий пометил и в шлем его бросил, — к Аяксу.
К вестнику руку простер он, и вестник, приблизившись, подал.
Жребий увидевши, знак свой узнал Теламоний, в восторге
Под ноги бросил на землю его и вскричал аргивянам:
«Мой это жребий, друзья! Всем сердцем и сам я доволен!
Думаю, верх одержу над Гектором я многосветлым.
Все же прошу вас, пока облекаться я буду в доспехи, —
Зевсу владыке молитесь, великому Кронову сыну,
Между собою, безмолвно, чтоб вас не слыхали троянцы.
Впрочем, — молитесь и громко! С чего мы их будем бояться?
Как бы кто ни желал, меня ни искусством, ни силой
Против воли моей отступить не заставит. Надеюсь,
На Саламине и сам не таким уж я вырос невеждой!»
Так он сказал. И молились они молневержцу Крониду;
Так не один говорил, на широкое небо взирая:
«Зевс, наш родитель, на Иде царящий, преславный, великий!
Даруй победу Аяксу, укрась его светлою славой!
Если ж и Гектора любишь, если и им озабочен, —
Равную силу и славу пошли одному и другому!»
Так говорили. Аякс в многояркую медь одевался.
После того же, как всеми доспехами тело покрыл он,
Двинулся он на врага, как огромный Apec выступает,
Если идет на войну меж мужами, которых Кронион
Свел на сражение силой вражды, разъедающей душу.
Так и огромный Аякс подвигался — защита ахейцев;
Грозным лицом усмехался, а по низу шагом широким
Крепко шагал, потрясая в руке длиннотенною пикой.
Все аргивяне, смотря на него, восхищались душою.
Трепет ужасный объял у троянца у каждого члены;
Даже у Гектора сердце в могучей груди задрожало.
Но уж не мог он никак отступить и в фаланги троянцев
Скрыться назад, ибо первый же сам его вызвал на битву.
Быстро Аякс подходил, пред собою неся, словно башню,
Медный щит семикожный, который герою сработал