С войском сражались троянским и Гектором меднодоспешным.
Локры стреляли, таясь назади. И кипящую храбрость
Уж забывали троянцы: смущали их частые стрелы.
Тут бы плачевно назад от судов и от стана ахейцев
Воины Трои в открытый ветрам Илион возвратились,
Если бы Пулидамант не сказал, перед Гектором ставши:
«Гектор! Ничьи увещанья тебя убедить неспособны!
Бог выше меры тебя одарил для военного дела;
Ты же поэтому хочешь и в мудрости первым считаться.
Но невозможно никак, чтоб все в себе совместил ты,
Бог одного одаряет способностью к бранному делу,
(Пляски иному дает, а иному — кифару и пенье),
В грудь же другого влагает Кронион широко гремящий
Ум благородный. И многим он пользу умом тем приносит,
Многих спасает, всех больше и сам познает его цену.
Выскажу я тебе то, что мне кажется самым хорошим.
Битвы венок вкруг тебя загорается, Гектор, повсюду!
Высокодушные Трои сыны, перешедши чрез стену, —
Частью с оружьем стоят в стороне, а частью дерутся
В меньшем числе против многих, рассеявшись между судами.
Выйдя из битвы, сюда созови наилучших ахейцев.
Здесь, все вместе собравшись, вполне б мы вопрос разрешили, —
Броситься ль нам на суда многовеслые их в ожиданьи,
Что преисполнит нас силою бог, иль немедля обратно
От кораблей удалиться, пока еще целы мы сами.
Сильно боюсь я, чтоб долга вчерашнего нам аргивяне
Не захотели вернуть! У судов ненасытный войною
Муж остается! Едва ль он воздержится вовсе от битвы».
Так он сказал. И одобрил слова справедливые Гектор.
Вмиг со своей колесницы с оружием спрыгнув на землю,
Пулидаманту в ответ он слова окрыленные молвил:
«Пулидамант! Удержи у себя тут храбрейших троянцев,
Я же отправлюсь туда и в общую битву вмешаюсь,
И, приказанья нужные дав, вернусь к вам обратно».
Так он ответил и, схожий с горой снеговой, устремился
С криком призывным чрез толпы троян и союзников Трои.
Начали все собираться поспешно к Панфоеву сыну,
Храброму Пулидаманту, лишь Гектора зов услыхали.
Гектор передних ряды обходил и усердно искал в них,
Где Деифоб и владыка Гелен, где Асий Гиртаков,
Асиев сын Адамант. Повсюду искал, не найдет ли.
Их он нашел, но не всех невредимыми или живыми:
Те пред кормами ахейских судов неподвижно простерлись,
Души сгубив под руками врагов, а другие лежали
За городскими стенами от ран рукопашных и стрельных.
Вскоре нашел он на левом крыле многослезного боя
Брата Париса, супруга прекрасноволосой Елены.
Он товарищам дух ободрял, побуждая их к бою.
Тот, подойдя, обратился к нему с оскорбительной речью:
«Горе-Парис, лишь по виду храбрец, женолюб, обольститель!
Где у тебя Деифоб, где сила владыки Гелена?
Где, скажи, Асиад Адамант, где Асий Гиртаков,
Офрионей? Илион погибает сегодня высокий!
До основания, весь! Его неизбежна погибель!»
Гектору тотчас в ответ сказал Александр боговидный:
«Гектор, безвинного ты обвиняешь, в твоем это духе!
Прежде не раз обнаруживал я нерадение в битве,
Но родила меня мать не совсем уж бессильным и робким.
С самой поры, как ты бой перенес к кораблям мореходным,
С самых тех пор мы находимся здесь и с данайцами бьемся
Без перерыва. Друзья же, которых назвал ты, убиты.
Только один Деифоб, да сила владыки Гелена
С поля битвы ушли, врагом пораженные оба
Длинными копьями в руки. От смерти же спас их Кронион.
Гектор, веди нас, куда тебе сердце и дух твой прикажут.
С одушевленьем мы все за тобою пойдем. Недостатка,
Верь мне, не будет в отпоре, насколько в нас силы достанет.
Выше же сил, как бы кто ни хотел, невозможно сражаться».
Так ему молвил герой и смягчил этим душу у брата.
Двинулись оба туда, где сильнейшая битва и сеча
Вкруг Кебриона кипела и храброго Пулидаманта,
Пальмия, сходного с богом вождя Полифета, Орфая,
Фалька, Гиппотионидов Аскания с Морием храбрым.
Прибыли только вчера из Аскании тучной на смену
Двое последних. И Зевс тогда ж устремил их в сраженье.
В битву троянцы неслись, как вихрь из крутящихся ветров,
Громом Зевса-отца посылаемый с неба на землю.
В гуле чудовищном с морем мешается он, где бушует
Много клокочущих волн многошумной пучины, — горбатых,
Белых от пены, бегущих одна за другой непрерывно.
Так и троянцы, сомкнувши ряды, одни за другими,
Медью блестя и гремя, за вождями своими шагали.
Гектор их вел за собой, мужегубцу Аресу подобный.
Щит перед грудью своей он держал, во все стороны равный,
С толстою медной пластиной на часто наложенных кожах;
Ярко сияющий шлем, обнимая виски, сотрясался.
Всюду рядам он врагов угрожал, под щитом наступая,
Всюду испытывал их, не расстроит ли натиском смелым.
Духа, однако, в груди не смутил у ахейцев отважных.
Первым великий Аякс его вызвал, широко шагая:
«Ближе, храбрец, подойди! Почему только так издалека
Ты собрался нас пугать? Мы в сраженьях не так уже плохи.
Зевсовым только тяжелым бичом смирены мы, ахейцы!
Да неужели же вправду надеешься ты уничтожить
Наши суда? Но ведь есть и у нас на защиту их руки!
Много верней, что прекрасно обстроенный город ваш прежде
Нашими будет руками захвачен и в прах уничтожен.
А для тебя недалек уже день тот, когда, убегая,
Будешь родителю Зевсу молиться и прочим бессмертным,
Чтобы быстрей ястребов пышногривые кони летели,
В город тебя унося средь поднятой по полю пыли!»
Так он сказал. И высоко парящий орел в это время
Справа от них пролетел. Закричало ахейское войско,
Радуясь доброму знаку. Блистательный Гектор ответил:
«Эх, ты, болтун, самохвал! Ну, что говоришь ты такое!
О, если б столь несомненно же было, что сын я бессмертный
Эгидоносного Зевса, что Герой рожден я державной,
Что почитаем я буду, как Феб-Аполлон и Афина,
Как несомненно, что нынешний день несет вам несчастье, —
Всем вам, ахейцам! Меж ними погибнешь и ты, если только
Выждать посмеешь копье, которым лилейное тело