Я у тебя разорву. Насытишь ты жиром и мясом

Псов троянских и птиц, пред судами ахейскими павши!»

Так он сказал и повел. И за ним с потрясающим криком

Кинулись воины; сзади все войско ответило криком.

Крикнули также с другой стороны аргивяне; отваги

Не забывая, напора храбрейших троян они ждали.

Крик их общий эфира достиг и сияния Зевса.

Песнь четырнадцатая Обманутый Зевс

Нестор, хоть пил в это время, но тоже те крики услышал.

Асклепиаду тотчас же слова он крылатые молвил:

«Как, Махаон, повернутся дела эти дальше, подумай!

Крики бойцов молодых пред судами становятся громче.

Ты оставайся, сиди и вином утешайся искристым.

Теплую ванну тебе пышнокосая здесь Гекамеда

Скоро согреет и с тела отмоет кровавые сгустки.

Я же на холм поднимусь и быстро все разузнаю».

Так произнесши, искусно сработанный, медью блестящий

Щит сыновний он взял, Фрасимеда, смирителя коней,

В ставке лежавший. В бою ж Фрасимед находился с отцовским.

Крепкое взял и копье, повершенное острою медью,

Вышел из ставки — и вдруг недостойное дело увидел:

В полном смятеньи ахейцы бегут, а троянцы за ними

Гордые гонятся вслед. Опрокинуты стены ахейцев!

Как огромное море колышется слабою зыбью,

Яростный путь над собою предчувствуя воющих ветров;

Волн покамест еще ни туда, ни сюда не бросает,

Ждет, когда разразится от Зевса решающий ветер, —

Так же старик колебался и духом своим разрывался

Надвое: к войску ль ему поспешить быстроконных данайцев

Иль к Агамемнону, сыну Атрея, пастырю войска.

Вот что, в уме поразмыслив, за самое лучшее счел он:

К сыну Атрея пойти. Меж тем убивали друг друга

Воины в битве кровавой, и громко звенела вкруг тел их

Медь под ударами острых мечей и пик двуконечных.

Встретились Нестору трое идущих от берега моря

Вскормленных Зевсом царей, получивших в сражении раны, —

Сын Тидея, а с ним Одиссей и Атрид Агамемнон.

Очень далеко от битвы по берегу моря седого

Их находились суда. Извлекли их ахейцы на сушу

К берегу ближе, а стену воздвигли у более дальних.

Берег залива, как ни был широк, не мог совершенно

Всех вместить кораблей. И сильно теснились народы.

Так что как бы зубцами суда поднимались от моря,

Берег залива всего заполняя от мыса до мыса.

Трое вождей, желая взглянуть на войну и сраженье,

Вместе шли, опираясь на копья. Печалился сильно

Дух в их груди. Повстречался им старец, наездник геренский

Нестор, и дух в груди смутил у ахейцев испугом.

Громко к нему обратился владыка мужей Агамемнон:

«Нестор, рожденный Нелеем, великая слава ахейцев!

Что ты приходишь сюда, покинувши бой смертоносный?

Очень боюсь я, чтоб Гектор могучий угроз не исполнил, —

Тех, что высказал раз на народном собраньи троянцев,

Что к Илиону назад от судов он вернется не прежде,

Чем корабли нам сожжет и нас перебьет перед ними.

Так он тогда говорил, и все исполняется нынче!

Горе мне, горе! Ужели и все остальные ахейцы

Злобу питают такую ж ко мне, как Пелид быстроногий,

И не желают сражаться при наших кормах корабельных!»

Нестор, наездник геренский, на это Атриду ответил:

«Да, совершается все, как сказал он, и даже Кронион,

В небе гремящий, не смог бы уже ничего изменить здесь!

Пала ахейцев стена, которая, мы ожидали,

Несокрушимым оплотом и нам, и судам нашим будет.

Те же упорно, не зная усталости, перед судами

Нашими бьются. Нельзя распознать уж, внимательно глядя,

Как и откуда ахейцев испуганных гонят троянцы, —

Так все смешалось в убийстве. И крики доходят до неба.

Следует нам обсудить, как дальше все дело устроить,

Если помочь еще можно умом. Но мешаться в сраженье

Я б не советовал вам: для раненых бой невозможен».

Снова ответил ему повелитель мужей Агамемнон:

«Раз уж, Нестор, сраженье идет при кормах корабельных,

Раз оказались без пользы стена, как и ров, на который

Столько трудов положили данайцы, который, — все ждали, —

Несокрушимым оплотом окажется им и судам их,

То очевидно, — Зевесу сверхмощному стало угодно,

Чтоб от отчизны вдали здесь бесславно погибли ахейцы.

Знал я — некогда Зевс защищал аргивян благосклонно,

Знаю теперь, что троянцев подобно блаженным бессмертным

Он прославляет, ахейцам же силу и руки ослабил.

Что же! Давайте-ка дружно исполним все то, что скажу я!

Все корабли, что стоят ближайшими к берегу моря,

Стащим с места сейчас же и спустим на волны морские,

На якорях высоко укрепим их, безлюдною ж ночью,

Если тогда до утра нападенье троянцы отложат,

Стащимте на море так же и все корабли остальные.

Нет никакого стыда убежать от беды даже ночью,

Много лучше хоть бегством спастись от беды, чем погибнуть».

Мрачно взглянув на него, отвечал Одиссей многоумный:

«Что за слова у тебя чрез ограду зубов излетели!

Лучше б, несчастный, начальствовал ты над каким-нибудь войском

Робких, ничтожных людей, — не над нами, которым уж с детства

Жизнь проводить предназначил Кронион до старости самой

В войнах тяжелых, пока без остатка мы все не погибнем.

Значит, осаду снимаешь ты с широкоуличной Трои,

Из-за которой так много мы всяческих бед претерпели!

Лучше молчи, чтоб другой кто-нибудь из ахейцев не слышал

Речи, которой в устах у себя ни один не позволит

Слово умеющий молвить, согласное с здравым рассудком,

Скипетр носящий, кому повинуется столько народов,

Сколько среди аргивян под твоею находится властью!

Слово твое возмутило меня. Ну, что говоришь ты!

Ты предлагаешь теперь же, во время войны и сраженья,

В море спустить корабли, чтоб еще совершилось полнее

Все по желанию тех, кто и так торжествует над нами!

Гибель над нами нависнет вернейшая. Кто из ахейцев

Выдержит бой, если в море спускать корабли вы начнете?