— Да, ему не позавидуешь, — кивнул Берсеньев, а я впервые подала голос:
— Вы рассказали следователю об увлечении Максима Игоревича?
— Конечно, нет. — Женщина посмотрела на меня с недоумением и добавила: — Не знаю, с какой стати я вам все это рассказала. Наташа взяла с меня слово, что я буду молчать. Не хотела, чтобы кто-то узнал. Она ведь очень самолюбивый человек… была.
— А ее муж в курсе, что она с вами откровенничала?
— Не думаю, Наташа все свои проблемы решала сама и в сочувствии не нуждалась. Даже со мной редко что обсуждала. Тогда был особый случай. И я ни разу не дала ему понять, что знаю об этой истории.
— Рассказать о ней следователю все-таки стоило, — не удержалась я.
— Не вижу смысла. Она не имеет отношения к гибели Наташи. А давать повод для всяких сплетен я не хочу. — Она перевела взгляд с меня на Берсеньева, должно быть досадуя на свою откровенность. Но кое-какие мысли у нее, скорее всего, появились, может, фантастические с ее точки зрения и все же беспокоящие. Женщина уставилась на свои руки и повторила упрямо: — Я дала слово Наташе.
— Вообще-то, вы его уже нарушили, — напомнила я и удостоилась ее гневного взгляда. Берсеньев посмотрел на меня укоризненно.
— Не беспокойтесь, о нашем разговоре никто не узнает, — поспешно заверил он Ольгу. Ему она, может, и поверила, но на меня смотрела враждебно, видимо, я не производила впечатления человека, свято хранящего чужие тайны. Принимать это близко к сердцу я не стала.
— Если хотите, чтобы убийцу нашли, наплюйте на свое обещание и будьте откровенны, — посоветовала я, хоть меня никто и не спрашивал.
— И тогда, — усмехнулась Ольга, — они начнут трепать нервы Юдину, которому и без того нелегко. А убийца так и останется безнаказанным.
К беседе хозяйка заметно охладела, и мы поспешили ее покинуть.
— Я же говорил, ищи бабло, — самодовольно заметил Берсеньев уже в машине.
— Юдин в роли убийцы? — нахмурилась я, перед глазами тут же возникла сцена в похоронном доме. Раздавленный горем муж у гроба жены. — Тебя не было на похоронах, а я была. И видела… такое не сыграешь.
— Я не утверждаю, что он гениальный актер. Может, трясло мужика вовсе не от горя, а от страха? Придушил супружницу, а потом запаниковал, что до истории с девицей быстро докопаются.
— Ольге наверняка известно имя девушки. Какого черта ты не спросил? — Злилась я напрасно, с тем же успехом подобный вопрос мне мог задать Берсеньев.
— Сделай я это в начале нашего разговора, ее бы это насторожило, а в конце… тем более. Чего ты сунулась с болтовней о следователе? Сидела бы себе тихо…
— Ты их гипнотизируешь, — брякнула я.
— Кого их?
— Баб.
— Может, мне тебя стоило загипнотизировать? Короче, впредь рот открываешь только по команде. Девку найдем, не так уж это трудно. Если Юдин супружницу на тот свет спровадил из-за нее, долго не продержится, побежит к даме сердца. Мы за ним присмотрим. Чего молчишь?
— Команды говорить не было, — огрызнулась я, посидела немного истуканом и продолжила: — Допустим, у Юдина был повод, но это еще ничего не значит. Интеллигентный дядька и вдруг удавка…
— Эти интеллигенты на многое способны, когда жареный петух клюнет в одно место. Внешность, знаешь ли, весьма обманчива.
— С этим не поспоришь, — хмыкнула я. — Взять хотя бы тебя, к примеру.
— Меня мы брать не будем. Но зададимся вопросом: кто, как не муж, отлично знает привычки жены? О своих намерениях задержаться на работе она ему сама сообщила… Кстати, не худо бы взглянуть на дачу, где в роковой вечер отсиживался муженек. Алиби у него так себе, стоит проверить, мог он незаметно выбраться в город или нет.
— Давай проверять, — кивнула я.
И мы отправились в ту самую деревню, где у Юдиных был дом. По дороге Берсеньев все больше помалкивал, а я к нему приглядывалась. Добрых чувств он у меня по понятным причинам не вызывал, а лихость, с которой он взялся за дело, откровенно настораживала. Крепла убежденность, что симпатия к Агатке далеко не единственная причина, по которой Берсеньев включился в расследование. С моей стороны тоже был корыстный расчет. В прошлый раз он оставил меня в дураках. Доказать, что он убийца, возможным не представлялось, и теперь я надеялась, что если какое-то время он будет у меня на глазах, при известном везении я смогу кое-что о нем узнать, кое-что, позволяющее, зацепившись за ниточку, размотать весь клубок. Довольно самонадеянно, но излишней скромностью я никогда не страдала и верила, что одержать победу в затянувшемся поединке вполне способна.
О чем думал Берсеньев, мне неведомо, но вид имел деятельный и даже озорной, точно происходящее доставляло ему удовольствие.
Деревня показалась из-за поворота. Два десятка домов вытянулись вдоль дороги, я насчитала еще три улицы, расходившиеся от нее в стороны. Не деревня, а скорее довольно большой поселок. Выяснить, где находится дом Юдиных, труда не составило. Продуктовый магазин возле дороги работал круглосуточно, и, заглянув туда на пару минут, Берсеньев разжился необходимыми сведениями. Юдина здесь хорошо знали. Первомайская улица начиналась прямо за магазином и шла в направлении леса. Тридцать восьмой дом стоял чуть в стороне и фактически уже в лесу. Забор из красного кирпича выглядел внушительно. В окнах двухэтажного дома из крашеного бруса свет не горел. Асфальтовая дорога, довольно приличная, огибала дом и шла в лес, метрах в тридцати асфальт заканчивался. Дальше была хорошо укатанная, но песчаная дорога. Берсеньев уверенно направил по ней машину, включив навигатор. Примерно через пять километров мы вновь выехали на шоссе и смогли убедиться: чтобы попасть в дом или его покинуть, заезжать в деревню необязательно. Если верить карте, была еще дорога в город, вскоре мы смогли ее обнаружить. Назвать ее дорогой язык не поворачивался, но проехать можно даже на «Мерседесе» Берсеньева и даже в такую погоду. Юдин же ездил на «Шеви-Ниве», которая на бездорожье даст сто очков вперед любому «Мерседесу». При скорости пятьдесят километров в час (быстрее здесь вряд ли проедешь), Юдин имел возможность оказаться в городе максимум за пятнадцать минут. По словам бывшего, Юдин, после того как узнал о гибели жены, прибыл на место преступления в рекордное время. Разумеется, все это еще ничего не значило.
Достигнув городской окраины, Берсеньев затормозил и, выйдя из машины, совершил небольшую прогулку. Мне ничего не объяснил, а я не стала спрашивать. Однако, вновь устроившись в водительском кресле, весело мне подмигнул.
— Движение здесь особо оживленным не назовешь. Возможно, кто-то обратил внимание на машину Юдина.
Я согласно кивнула. За время его прогулки ни одной машины не появилось. Вряд ли найдется много охотников использовать эту дорогу, когда есть куда более удобная, асфальтовая.
Я-то думала, что осмотр на этом и закончится, но Берсеньев, развернувшись, поехал к поселку. Я на всякий случай засекла время.