– «Гаранты» могут осмелиться на штурм собственности Барклая?
– Точно не скажу. Сейчас они на взводе и потому вполне способны на отчаянные поступки. Но если осмелятся, то понесут серьезные потери, ведь прорваться через периметр склада без поддержки «жженых» метаморфов весьма проблематично. Вероятнее всего, эти парни и их одноглазый шеф поступят осторожнее: попытаются перехватить второй груз так же, как первый – во время его транспортировки по Зоне. Но как бы то ни было, до Химок этот товар тоже не доедет, поскольку теперь G.O.D.S. не спустит с него глаз.
– А что мы? – полюбопытствовал Вектор. – Играем по прежнему плану и подключаем Орден? Или пока ты отлеживался в железном гробу и зализывал раны, у тебя созрела идея получше?
– Старый план остается в силе. Финальный финт – он трудный самый, так что пора выбрасывать нашего козырного туза – Священный Узел, – подтвердил я. – Поэтому давай-ка прямо сейчас вызывай Башку, чтобы он как можно скорее наладил мне связь с Командором.
– И что ты ему скажешь?
– Скажу, что Барклаю нужна помощь гераклов Хантера в очистке одной авгиевой конюшни. Дорогостоящий навоз, который они там найдут, пусть забирают себе весь до последнего катышка, как мы и договаривались. А поскольку дело не терпит отлагательств, Барклай готов за срочность накинуть Ордену, помимо трофеев, хорошую денежную компенсацию… Кто-нибудь хочет поспорить с тем, что он нам не откажет? Нет? Что ж, очень разумно с вашей стороны, джентльмены. Как гласит народная мудрость, вредно пререкаться с боссом, когда он прав, а особенно если перед этим вы оторвали ему руку!..
– Не могу в это поверить! – воскликнул Мангуст, выходя с револьвером в руке из ванной – его неизменного персонального тамбура у меня в «Ласточке». – Ну и живучий же ты, сукин сын! Живучий и везучий! Это ж надо умудриться уцелеть после того, как тебя изрешетили пулями и зарыли с головой в землю!
– А ты, ублюдок, явился сюда, чтобы загнать меня обратно в могилу? – также вместо приветствия спросил я, развалившись в кресле и отставляя стакан с виски, к которому в этот момент прикладывался. Визит Мангуста был давно ожидаем, и потому я не испытал ни удивления, ни испуга. Равно как не счел нужным их симулировать, поскольку Барклай также был готов к этой встрече.
– А кто или что может мне помешать исправить недоработку Зоны, которая почему-то решила, что ты достоин прожить еще какое-то время? – осведомился в ответ Хомяков, плюхаясь в кресло напротив. Взведенный револьвер он при этом положил на колени, повернув его стволом ко мне.
– Никто не помешает! – огрызнулся я, подливая в стакан виски. Мне приходилось обслуживать себя левой рукой, поскольку правая у меня теперь отсутствовала. Вернее, пока отсутствовала, потому что время отращивать ее еще не настало. – И Зона тут совершенно ни при чем. Меня спасли мои люди, которые шли за мной и за вами по пятам. И которым я, хвала Всевышнему, успел отправить сигнал «SOS», прежде чем угодил под обвал… А твои люди, вместо того чтобы помочь калеке выбраться из канавы, стреляли ему в спину! Просто счастье, что их пули угодили мне в доспехи… Скоты! Горите вы все в аду, и чем быстрее это произойдет, тем лучше!
Последнее мое проклятье следовало считать тостом, который я сразу же подкрепил очередным глотком виски.
– И чего ты мешкаешь? – продолжил я, глядя то на Мангуста, то на его взведенное оружие. – Давай, стреляй, не тяни кота за яйца! Или ты решил продлить мои мучения, сначала уничтожив мои картины, а уже потом – меня? Валяй – режь, жги, круши, кромсай! Я знал, что ты вскоре здесь объявишься. И знал, зачем. Но раз уж мне от тебя не скрыться, то какой смысл оттягивать собственную смерть? В конце концов, я уже достаточно пожил и повидал, чтобы трястись за свою шкуру перед такой мразью, как ты!..
Выглядел я сейчас не так бодро, как в нашу прошлую встречу, перед походом на Зимовище. Культя и правое плечо у меня были забинтованы, левая рука подрагивала, лицо осунулось и побледнело, щеки впали, а взор лихорадочно блестел. Для полноты картины я даже сбросил несколько килограммов веса, дабы Хомяков видел, какие страдания я претерпел за последние двое суток. И тем сильнее потрепанный, мученический вид Барклая контрастировал со взыгравшей в нем гордостью. Да такой отчаянной, что едва Мангуст взглянул в мои безумные глаза, так сразу понял, что сегодня ему не удастся сломить меня, разрывая на клочки мои картины. Поэтому он даже не покосился на вход в галерею и предпочел не тратить время на отныне бесполезные угрозы.
– Полагаю, ты догадываешься, почему я не пустил тебе пулю в лоб прямо с порога, – сказал подручный Талермана, тоже решив сменить тактику нашего общения. Теперь вместо устрашения он беседовал со мной нарочито спокойно и в какой-то степени даже дружелюбно. – Все дело в твоей последней выходке, что ты намедни отчебучил. Я имею в виду проклятый Орден, который ты натравил вчера на свой крымский склад. Или будешь оправдываться, что это не твоих рук дело и что узловики выпотрошили его по ошибке?
Я ответил на обвинение Мангуста торжествующим пьяным смехом. Правда, смеялся недолго. И вскоре сорвался на кашель, поскольку не забывал о том, что нахожусь в ипостаси обессиленного страдальца.
– Оправдываться? – переспросил я, запив кашель глотком виски. – С чего бы вдруг, скажи на милость? Наоборот, я безумно горд тем, что прежде, чем издох, успел подложить вам и Тритону такую жирную свинью. В отместку за то, что вы втянули меня в свои грязные разборки! За твой шантаж! За моих Кандинского и Тропинина! Вот за это! – Я пошевелил забинтованной культей. – За те пули, которые твои люди выпустили мне в спину! За пулю, которую ты пока не выпустил, но уже ее для меня приготовил! Я отомстил всем вам так, как только смог, и эта мысль согревает меня на пороге смерти, не хуже моего бурбона! Вот вам мой прощальный подарок, чертовы интриганы! И не стоит благодарности! Теперь Тритон заплатит Ордену за «Шурфы» повторно, причем как за полноценные, а не за разряженные торпеды, а вы останетесь ни с чем! Так что можете подорвать себя с горя той взрывчаткой, какую отобрали у Тритона в ВВЦ…
– Что значит, он заплатит за торпеды во второй раз? Как это понимать? – насторожился Мангуст, заглатывая наживку, какую я скормил ему под видом хмельных откровений.
– Как слышал, так и понимай. – Я пожал плечами. – Твой враг планирует выкупить у Ордена «Шурфы» и уже сообщил о своем намерении Хантеру. И Савва не откажется, ведь Тритон, дабы избавить его от лишних подозрений, сознался ему, какой объект планирует разрушить. Против чего Командор не только не возражал, но даже дал на это добро. Потому что Химкинское Городище мешает в Москве не только Тритону, но и Священному Узлу.
– Откуда у тебя эти сведения?
– Из первых рук: от самого Хантера. Два часа назад он связывался со мной и расспрашивал о Тритоне, поскольку хотел понять, врет тот узловикам или нет.
– И что ты ответил Командору?
– Выдал ему всю правду, какая мне известна. Сказал, что Тритон – мутный и злопамятный тип, которого я по ряду причин выгнал со своего склада, но деньги у него водятся. И что его интересует Химкинское Городище, потому что кое-кто, связанный с ЦРУ, пытался недавно заманить Тритона с помощью этой информации в ловушку. И Тритон, при всей своей осторожности, едва не поддался на провокацию. Стало быть, все сказанное им может являться правдой.