Но больней всего смотреть на ее ноги. Ботинки кто-то снял, и я вижу опухшие, почерневшие лодыжки. Мэр, конечно, не дал ей обезболивающего.
Это написано на ее лице.
Страдания и боль.
Я хватаюсь за скамейку, чтобы разбить ею зеркало, но она намертво прикручена к бетонному полу.
— Я верю тебе, Виола, — говорит мэр, снова начиная обходить ее по кругу. Мистер Хаммар ухмыляется, наблюдая за происходящим, а иногда поглядывает на мое зеркало и ухмыляется еще гнуснее. — Я верю, что предательство госпожи Койл глубоко тебя ранило. Хотя не понимаю, чему ты удивляешься.
Виола молча роняет голову на грудь.
— Не делайте ей больно, — шепчу я. — Пожалста пожалста пожалста.
— Если тебе от этого легче, — продолжает мэр, — я, вероятно, не стану держать на тебя зла. Госпожа Койл нашла способ пронести бомбу в самое сердце моего собора, чтобы уничтожить его и заодно, если получится, меня.
Он поднимает глаза на мое зеркало. Я опять барабаню по нему кулаками. Уж это они точно должны слышать, но мэр не обращает на меня внимания.
Дейви тоже поднимает голову, и лицо у него серьезное, как никогда.
Даже отсюдова я слышу беспокойство в его Шуме.
— Ты подарила ей шанс, который она не могла упустить, — продолжает мэр. — Твоя преданность Тодду провела бы тебя туда, куда никто другой проникнуть не мог. Возможно, она не хотела тебя убивать, но такого верного шанса уничтожить меня ей больше не представилось бы. Взвесив «за» и «против», она приняла решение.
Я смотрю на ее лицо.
В нем — грусть и отчаяние.
И я снова слышу ее тишину, в груди щемит и тянет от чувства знакомой утраты, как тогда — целую вечность назад. От этой боли в глазах встают слезы, нутро скручивается в узел, горло спирает.
— Виола, — говорю я. — Виола, пожалста.
Но она даже головы не поднимает.
— Вот как ты ей дорога, Виола, вот как много ты для нее значишь. — Мэр наклоняется и заглядывает ей в лицо. — Может, ты наконец-то поняла, кто твой истинный враг? — Он умолкает. — А кто — друг?
Виола что-то тихо отвечает.
— Не понял? — переспрашивает мэр.
Она откашливается и повторяет:
— Я пришла только ради Тодда.
— Знаю. — Он встает и снова начинает расхаживать по Арене. — Я тоже успел полюбить Тодда. Он стал мне вторым сыном. — Мэр бросает взгляд на Дейви: тот вспыхивает. — Верный и трудолюбивый, он вложил немало сил в строительство нашего нового будущего.
Я опять барабаню в стекло.
— ЗАТКНИСЬ!!! — ору я. — ЗАТКНИСЬ!!!
— Если он с нами, Виола, — продолжает мэр, — а твоя госпожа желает тебе зла, то ты не должна сомневаться, чье дело правое.
Но Виола уже трясет головой:
— Я вам ничего не скажу. Ничего!
— Но ведь она предала тебя. — Мэр снова встает перед ней. — Пыталась тебя убить.
И тут Виола поднимает голову.
Она смотрит ему прямо в глаза:
— Нет, она пыталась убить вас.
Ох, молодчина!
Мой Шум наполняется гордостью.
Какая же она молодчина!
Мэр дает знак мистеру Хаммару.
Который берется за ручку и окунает Виолу в воду.
— НЕТ! — ору я и колочу по стеклу что есть сил. — НЕТ, ЧЕРТ, НЕТ!!! — Я подбегаю к двери в каморку и начинаю ее пинать. — ВИОЛА! ВИОЛА!
Тут я слышу ее оханье и бегу обратно к стеклу… Виолу вытащили из воды, она плюется водой и кашляет.
— Время на исходе, — говорит мэр, стряхивая с пальто соринку. — Такшто не, будем мешкать, перейдем к делу.
Я все еще барабаню в зеркало и ору. Он оборачивается и смотрит на меня, и хотя он не может меня видеть, его глаза буравят меня насквозь.
— ВИОЛА! — кричу я и снова бью по стеклу.
Он слегка хмурится.
— ВИОЛА!
И наносит мне Шумовой удар.
Этот удар куда сильнее, чем предыдущие.
В голове бутто разом кричит миллион голосов, и вопль этот запрятан так глубоко, что до этого места никак не дотянуться и не закрыться. Все они кричат одно: ты ничтожество ты ничтожество такшто кровь кипит в жилах и глаза вылезают из орбит и стоять больше нет никакой возможности я отшатываюсь от зеркала падаю на лавку и в голове все звенит оплеуха звенит и звенит…
Когда я наконец открываю глаза, мэр хватает за руку убегающего с Арены Дейви. Дейви снова бросает взгляд на зеркало.
В его Шуме — тревога и волнение.
За меня.
— Отвечай: когда «Ответ» планирует напасть на город? — спрашивает мэр Виолу. Голос у него стал холодный и жесткий. — И откуда?
Она качает головой, такшто в разные стороны летят брызги воды.
— Не скажу.
— Скажешь, — говорит мэр. — Боюсь, что сказать придется.
— Нет. Никогда.
И она все трясет головой.
Мэр бросает взгляд на мое зеркало и снова буравит меня им насквозь.
— Увы, — говорит он, — на отказы у нас времени нет.
И кивает мистеру Хаммару.
Тот снова окунает Виолу в воду.
— ХВАТИТ! — ору я, барабаня по стеклу. — ХВАТИТ!!!
Он держит ее под водой…
Держит…
И держит…
Я с такой силой колочу по зеркалу, что на руках уже выступили синяки.
— ПОДНИМИТЕ ЕЕ!!! ПОДНИМИТЕ! ПОДНИМИТЕ!!!
Виола бьется в конвульсиях…
Мечется под водой…
А он все держит ее…
— ВИОЛА!!!
Ее руки натягивают веревки…
Вода брыжжет во все стороны…
Ох господи господи ох господи виола виола виола виола
Я не могу…
Не могу…
— НЕТ!
Прости меня
Умоляю, прости…
— СЕВОДНЯ! — ору я. — СЕВОДНЯ НА ЗАКАТЕ! С ЮЖНОГО ХОЛМА! СЕВОДНЯ!
Я жму кнопку и кричу, опять и опять…
— СЕВОДНЯ!
Она бьется под водой…
Но меня никто не слышит.
Он выключил звук…
Он выключил клятый звук…
Я возвращаюсь к зеркалу и бью по нему кулаками… Но никто даже бровью не поводит…
А она все еще под водой…
Как бы я ни колотил руками по стеклу…
Почему оно не бьется…