Я почти готова, нужно только немножко подождать, пока высохнет любовный пот, – если он даст тебе время, Ева. Мне даже в голову не пришло прикрыться, только песок хоть как-то скрадывал линии моего тела. Неужели он будет стрелять в обнаженных людей? Еще как будет, ты же хорошо его изучила.
– Привет, – сказал Костик совершенно не изменившимся голосом.
– Привет. Ты опоздал, по крайней мере, месяцев на пять, – ну, давай, засовывай руку в карман, Константин Лапицкий.
– А ты ждала и успела соскучиться?
– Я ждала. – Это было правдой, я ждала с тех самых пор, как бежала от него, с тех самых пор, как он пообещал мне быстрый финал: в ведомстве капитана Лапицкого не прощают отступников.
– Теперь уже не ждет, – вклинился Митяй, он и сам только сейчас начал соображать, – сказали же тебе, что ты опоздал на полгода. Вали отсюда, пока я не вышел из себя. Это во-первых…
Несмотря на безнадежность ситуации, я улыбнулась:
Митяй истолковал ситуацию по-своему, для него Лапицкий сразу же стал моим вчерашним любовником, не более того.
– Не стану ждать, что будет во-вторых. Это точно, ждать ты не станешь.
– Это твой знакомый, Ева? – спросил Митяй, переводя глаза с меня на Лапицкого.
– Да.
– Что ему нужно?
– Пусть он уйдет, – сказала я Лапицкому, понимая, что прошу о невозможном: никто и никогда не оставляет свидетелей в таких щекотливых делах, – пусть он уйдет.
– Ева! О чем ты говоришь?! – Митяю и в голову не приходило одеться – так же, как и мне.
– Пусть, – неожиданно легко согласился Лапицкий.
– Одевайся и уходи, – с тихой яростью бросила я Митяю.
– Нет, – его лицо исказила гримаса боли, – я никуда не уйду.
– Уходи, я прошу тебя. – Я умоляюще коснулась плеч Митяя, за которые держалась мертвой хваткой так недавно.
– Нет.
– Ты ничего не понимаешь. Мне нужно поговорить с этим человеком. Я умоляй тебя, мальчик, милый…
– Хорошо, – нехотя согласился он, – я уйду. Я буду здесь, рядом..
– Пожалуйста..
– Почему ты хочешь, чтобы я ушел? – Его упрямство путало мне все карты, не хватало, чтобы Лапицкий передумал, но ведь он мог и соврать мне. И тогда уход Митяя ничего не меняет…
– Так нужно, клянусь тебе, мне необходимо поговорить.
– Хорошо, – наконец согласился он, – только прошу, оденься, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он видел тебя голой…
– Я сейчас оденусь, да… Можешь не волноваться. Митяй быстро собрал вещи, натянул джинсы прямо на голое тело, взял в охапку рубашку, джемпер и ботинки. Но не ушел: ждал, пока я оденусь, дурачок. И, когда я это наконец-то сделала, нехотя спустился вниз.
– Уходи! – снова крикнула я Митяю.
Сгорбившись, он побрел к выходу из павильона. Прошла целая вечность, прежде чем он исчез за дверью.
И я тотчас же забыла о Нем. Сидя на песке, я не отрываясь смотрела на Лапицкого.
– Мне очень понравилось, – сказал он со змеиной улыбкой на лице – Что?
– Как ты это делаешь. Завидный темперамент. Я и предполагал что-то подобное. И вообще – получил большое удовольствие.
– Рада, что смогла тебе его доставить.
– Ты очень изменилась, – Лапицкий подпер голову рукой и задумчиво посмотрел на меня, – Анна.
– Меня больше не зовут Анной.
– Прости-прости… Все время забываю. Из головы вон.
– Ну? – не выдержав, спросила я – Завидный у тебя кобелек. Должно быть, из рук ест и хвостом при этом виляет. Смотрю, пользуешься на практике приобретенными сексуальными знаниями.
Теперь ситуация выглядела совсем уж глупой. Кажется, он вовсе не собирался меня убивать. Пользуясь этим, я медленно вытряхнула из ботинок песок и надела их.
– Ты очень изменилась, – снова повторил Лапицкий, – но я бы все равно тебя узнал.
– А ты и узнал. Что дальше?
– Как ты живешь?
– Ты и дальше намерен вести со мной светскую беседу?
– Почему бы и нет? Я о тебе часто вспоминал.
– Наверное, не чаще, чем я.
– Звучит как признание. Зря ты не осталась тогда. – Вот и все, сейчас он зачитает обвинительный приговор и отдаст команду “пли!”.
– Я так не думаю.
– Мы могли бы работать вместе. Мы могли бы сделать массу дел, полезных для этой страны. Я не удержалась и хмыкнула.
– Если ты такая праведница… Я хочу спросить – если ты такая праведница.., не снится ли тебе убитый тобой Меньших Михаил Юрьевич? По кличке Лещ, если я не ошибаюсь.
– Ты подонок..
– Пышные были похороны… Я на них присутствовал. Я не говорил тебе об этом? Сколько трогательных речей произносили… Как-нибудь расскажу тебе в подробностях. А его секретарша, Зоя, если ты помнишь…
– Прекрати!
– Нет-нет, с ней ничего не случилось. Она даже не покончила с собой. Просто удивительно. Зато теперь мы отслеживаем несколько каналов с альфафэтапротеином. И все благодаря тебе. Зря ты не осталась.
– Ты здесь только для того, чтобы сказать мне об этом?
– Нет. А ты, я смотрю, по-настоящему испугалась. Ну конечно. Только теперь я поняла, что боюсь. Я так долго ждала этой встречи, я так готовилась к ней – я не думала, что буду так бояться. Произойди она еще несколько месяцев назад – я бы выглядела более достойно. Но сейчас, после той бешеной жажды жизни, которой заразил меня Братны, после той бешеной жажды жизни, которую оставил в самой глубине моего измученного тела Митяй, – сейчас я действительно боялась.
– Да, – честно сказала я.
– Ты все-таки так и не стала такой, какой я хотел тебя видеть. Но и такой ты мне нравишься. Ты мне нравишься такой даже больше. Тебе идет седина.
Я молчала. А потом выдала совсем уже невероятную вещь:
– Не ври!
Лапицкий широко улыбнулся:
– Да-а. Женщину в тебе убить невозможно.
– Ты ведь за этим сюда пришел. – Вот я и сказала, вот я и произнесла это вслух. И мне сразу стало легче, свобода выбора теперь принадлежала не мне.
– Ты очень удивишься, но совсем не за этим… Хотя мне стоило больших трудов замять историю с тобой. Очень больших. И больших потерь. Ты знаешь, как я к тебе относился… Ты была моим лучшим творением, я говорил тебе. Ты была моим самым серьезным оправданием… То, что я чувствовал, когда лепил тебя, – такого я не испытывал никогда в жизни. И я благодарен тебе за это до сих пор… Но ты сыграла не по правилам.