– Расскажи, какой он в постели?
– Зачем расстраивать тебя. Ты ведь никогда его не получишь.
Отлично, вполне по-бабски, пусть думает, что я похожа на всех его телок. Может быть, хоть ненавидеть будет меньше. Это только на первый неискушенный взгляд кажется, что ненависть ослепляет. Напротив, ненависть укрепляет зоркость сердца и изощренность разума. А с этим нужно быть осторожной.
– Тебе только кажется, что я никогда его не получу. Я уже получила его. И я буду с ним до конца.
Звучит интригующе. Интересно, какой конец она имеет в виду, этот жалкий, потрепанный, полуистлевший синий чулок? Впрочем, насчет откровенной некрасивости я чуть-чуть погорячилась: испепеляющая ненависть ко мне заставила блестеть ее тусклые глаза, окрасила пергаментные щеки нежным румянцем и подчеркнула чувственность маловыразительных губ. Метаморфозы, происходящие с лицом Зои, так увлекают меня, что я не могу удержаться:
– А знаешь, тебе идет ненависть. В тебе даже появляется некий шарм. Мой тебе совет: хочешь заполучить Леща – возненавидь его. Ты станешь неотразимой, и он не устоит. – Мои слова произвели на Зою странное впечатление: она сползла вниз, на пол, закрыла некрасивое лицо руками и неожиданно зарыдала:
– Я не могу… Я не могу ненавидеть его. Я столько раз могла его уничтожить… Но я не могу… Не могу.
Интересный поворот, вяло думаю я, рассматривая руки Зои. Хуже не придумаешь: истерзанные ранним артритом пальцы с вызывающе коротко постриженными ногтями. Никакого маникюра; единственная робкая попытка облагородить их – дорогое кольцо. Очень дорогое. Женщины никогда не покупают такие кольца сами. Покупать их – прерогатива мужчин. Интересно, за что она удостоилась этого шикарного бриллианта?..
– Занятные брюлики, – цинично говорю я. – У Леща отменный вкус. Удостоилась за выслугу лет? Или за мелкие поручения интимного свойства?
Она резко поднимает голову. Пожалуй, сейчас она по-настоящему красива. Но всю эту робкую красоту накрывает волна страха, такого непритворного страха, что я начинаю бояться, как бы она не потеряла сознание.
– О чем ты говоришь? Какие поручения интимного свойства?
Кажется, я попала в точку. Теперь тему можно закрыть, чтобы не испугать несчастную секретаршу до смерти. Но закрыть не удается. Сидящая на полу Зоя бросает тщедушное тело вперед и обхватывает меня под коленями. Не удержав равновесия, я падаю на пол (черт бы побрал эту влюбленную кошку, о прическе можно забыть!). И вижу прямо перед собой ее перекошенное от страха лицо:
– Кто ты такая? Откуда ты взялась? У Леща крыша поехала от страсти, но меня не проведешь. Кто ты?
Я не успеваю ответить: чьи-то сильные руки отрывают Зою от меня, и я наконец-то получаю желанную свободу.
Лещ. Конечно же, это Лещ.
Быстрее встать, он не должен видеть меня униженной. Но Лещ, кажется, не обращает на меня внимания.
Он трясет Зою за плечи. Я вижу, как ему хочется ударить ее, но он сдерживается.
– Опять напилась как свинья? – тихо говорит он.
– У меня праздник. Имею право, – Зоей овладевает пьяный кураж. Или это что-то еще?
– Я так и знал, что ты увяжешься за ней и попытаешься устроить сцену. Я даже знал, где вас искать. – Все еще придерживая Зою одной рукой, он открывает кран, набирает пригоршню воды и умывает ее лицо. По лицу его пробегает тень усталой брезгливости.
– Конечно. Мы ведь одной крови. Ты и я, – вызывающе громко говорит Зоя. Скорее для меня, чем для Леща. – И где же еще встретиться женщинам, как не в женском ватерклозете?
– Не болтай чепухи. Что вы здесь делали?
– А ты опять шпионишь, милый? Я же говорила: ты можешь ничего не бояться.
– Замолчи. Ты пьяна.
– Ты ведь знаешь, почему я пью.
– Простите ее, Анна, – он наконец-то замечает меня. – Простите, пожалуйста… Я даже не знаю, как оправдаться…
– Вот еще… Зоя надрывно смеется. – Оправдываться перед этой сучкой. Да ты с ума сошел, гордый Лещ!
И тогда Лещ наконец-то дает волю гневу и ударяет Зою по лицу. Видимо, такие сцены происходили не раз, и именно этого она ждала.
– Отлично, Лещарик, покажи девушке, на что ты способен.
– Я скажу кому-нибудь из ребят, тебя отвезут домой..
– А сам ты не хочешь отвезти меня домой? – Это провокационный вопрос, и Зоя намеренно задает его.
– Зоя, я прошу тебя…
– Меня не надо просить, если речь о тебе, Лещ. Я хочу, чтобы ты знал. Я никогда, никогда не предам тебя. Можешь не волноваться. Даже если для этого тебе понадобится меня убить. Ты понимаешь меня?
Это становится интересным. Но дослушать мне не дают. Лещ закрывает ей рот рукой, и она обмякает в, его объятьях.
– Я прошу тебя, Зоя… Я прошу. Идем.
– Идем. Прости за дикую сцену, – она уже пришла в себя. – Попроси Лешика, чтобы он отвез меня. Я сама не доеду.
– Да, конечно, – Лещ уводит Зою, бросив на меня полный отчаяния взгляд: «Прости, прости меня…»
Я так же молча киваю ему головой: «Все в порядке».
А лицо нужно привести в порядок в любом случае. Оставшись наедине со своим отражением, я аккуратно подкрашиваю губы и размышляю о словах Зои: если это не пьяный бред (а это не пьяный бред, я уверена!), между Лещом и Зоей существует какая-то тайна. И пусть Лещ не боится, Зоя никогда не воспользуется ею, чтобы приручить его, она никогда не будет шантажировать, для этого она чересчур экзальтированна и чересчур преданна. Только сохранение тайны гарантирует Зое место рядом с Лещом. Это должно быть что-то серьезное, иначе Лещ, с его силой и темпераментом, давно бы послал ее подальше: он ничего не боится, а мелкие пороки только придают пикантность людям такого масштаба… Да и самое Зою устраивает эта садомазохистская игра.
Зоя, Зоя… Нужно намекнуть о ней Костику. Странно, что в досье Леща, которое так усердно составляли люди Лапицкого и которое очень точно живописует Леща и его окружение, секретарше отведен всего лишь один абзац. Хотя их можно понять: непривлекательная стареющая секретарша, морская свинка на телефонах, лабораторный кролик за перепечаткой приказов – нет более несовместимых людей, чем монументальный Лещ и его стертая секретарша. Тень.
«Тень воина». Откуда это? Кажется, у Хичкока не было такого фильма.
Я выхожу в холл и вынимаю пачку «Житана». Возвращаться в ресторан не хочется. Тебе надо подумать, Анюта. Еще немного – и скелет из шкафа Леща выпадет тебе прямо на руки…
* * *
…Весь обратный путь мы молчали. Так чудесно начавшийся вечер был безнадежно испорчен: именно так все представлялось Лещу. Именно эти чувства выражал его сосредоточенный профиль, его извинительно опущенные уголки губ; даже складка на лбу негодовала.