– У тебя не было других возможностей связаться со своими? Какой-нибудь сигнальной кнопки?
Лассе лишь рассмеялся и покачал головой.
– Почему ты все время ходил проверять Юрки?
– Я хотел, чтобы он подольше поспал – пока я не разберусь с ситуацией и не выясню, знает ли кто-то из присутствующих финский. Никто не знал. То есть Юрки не поймут. Когда его убили, я вообще запутался. С какого рожна? Потом я подумал, что нас перепутали. Но меня тоже не могли раскрыть.
– Тебя, конечно, смутило присутствие Лен, Ника и Ксении, которая постоянно вспоминала Паскудникова.
– Еще бы!
– Может, все дело в кладе, который лежал в тайнике в стене? – высказала предположение я.
Лассе неопределенно пожал плечами.
– Тело Юрки отправили в Финляндию?
Лассе кивнул, помолчал и сказал, что и ему нужно будет вскоре покинуть Санкт-Петербург. На самом деле он уезжает завтра. Он пришел попрощаться и предстать передо мной в своем истинном обличье.
Я грустно улыбнулась. Мне на самом деле стало грустно… Такой шикарный мужик, еще и оказавшийся не финским алкоголиком, а эстонским интерполовцем, меня покидает. Наверное, навсегда.
Словно прочитав мои мысли, Лассе сказал, что недели через две, самое позднее, через месяц, снова приедет в Питер. У него тут много дел.
– Паскудников?
– Я из-за него и уезжаю. У него билет на среду. Он должен ехать в Голландию, снимать репортажи то ли о наркоманских притонах, то ли о проститутках. Я буду его там встречать.
– Но если он должен был везти те бриллианты, которые мы… – я не договорила.
– Вот мы и посмотрим, повезет он что-то или не повезет? Как скоро его коллеги способны подготовить новую партию? И способны ли? И вообще, доживет ли он до отъезда?
– Но, Лассе, неужели вы допустите убийство? Почему ты сейчас не следишь за Паскудниковым?
– Во-первых, мне, если честно, плевать, убьют Паскудникова или не убьют. Во-вторых, за ним следят, только не я. Мне сейчас там лучше не появляться. В-третьих, убийство попытаются предотвратить. Его квартира на прослушке, – добавил он и улыбнулся.
– Ты установил прослушивающие устройства?
Он кивнул.
– А он понял, что мы?.. Что кто-то?..
– Пока нет. Не станет же он каждый день проверять свои тайники? Видимо, он полезет в них завтра вечером. Только, пожалуйста, не вздумай туда ездить. С тебя станется. Кстати, о бриллиантах…
– Я должна сдать их в пользу государства? Или тебе лично в руки? – спросила я нейтральным тоном.
Признаюсь: мне не было их жаль. Легко расстаться с тем, что легко досталось. Но сам факт… Сдавать нашему государству?! Нет, это не для меня. По мне, так лучше в унитаз спустить.
Именно это мне посоветовал Лассе.
– Ты серьезно?
– И тете Свете своей скажи.
– Она скорее удавится. И ведь они же на самом деле представляют какую-то ценность!
– Если ты отнесешь их в скупку, они принесут тебе немало денег. Ни в одной скупке нет оборудования для необходимой проверки. Его нет ни в одном ювелирном магазине, ни в одной ювелирной фирме Петербурга!
– Но как же вы проверили тот камень?! Неужели оно есть в представительстве Интерпола или штаб-квартире, или что тут у вас?
– Я сразу же отправил его с дипломатической почтой… по нужному адресу. Ответ пришел незадолго до того, как я собрался к тебе.
– Мне сдать камни тебе?
– Можешь сдать мне. Оформим, как вещественные доказательства.
– Моего вторжения в квартиру Паскудникова? Нет уж, спасибо. Лучше в унитаз. Кстати, я не буду нигде давать никаких свидетельских показаний и от всего откажусь, как и остальные наши. Мы там были в перчатках. Твое слово против всех нас.
– Да никто не собирается вас ни к чему привлекать, – махнул рукой Лассе. – Как вы, русские, не любите иметь дело с правоохранительными органами, которые пекутся о вашем же благе!
– Да уж, пекутся, – хмыкнула я. – А наши слуги народа уж так служат народу, просто жуть!
– Марина, у тебя с этими камнями могут возникнуть проблемы. Я не говорю, что точно возникнут, но могут. Не сейчас, через какое-то время. Избавься от них. Но не носи в скупку – и официальную, и неофициальную. Ты никак не должна фигурировать в их продаже. Они изготовлены нелегально. Существует опасность, что коллеги Паскудникова могут на тебя выйти через них. А они гораздо опаснее, чем органы. Это баснословные барыши! Марина, ты должна избавиться от камней ради собственной безопасности! И сказать об этом своей тете Свете!
– Но остальные! Вова, Гена, Ксения, Шедевр, Агриппина Аристарховна, Иван Васильевич, Ник Хаус в конце концов!
– С Вовой, Геной и Шедевром проведут работу. Они быстро соображают.
– А Агриппина Аристарховна, Иван Васильевич? Им же деньги нужны!
– А разве жизнь им не дороже? Съезди к ним завтра и предложи камни спрятать. Надолго спрятать! И тете Свете своей скажи! Марина, ты не осознаешь всей серьезности ситуации! Если камни вдруг всплывут, их производители не остановятся ни перед чем!
– Лучше я отдам свои тебе.
Я отправилась в свою комнату, открыла шкатулку, достала два небольших переливающихся камушка и принесла Лассе. Он небрежно сунул их в карман пиджака, словно это были и не бриллианты…
Внезапно тишину квартиры пронзил телефонный звонок. Я бросилась к аппарату, по пути взглянула на часы. Дело близилось к полуночи. Что еще случилось?!
Звонил Вова. Он тоже хочет напроситься в гости? Я решила сказать ему, что слишком устала и собираюсь спать.
Но Вова совсем не напрашивался в гости. Он звонил сообщить, что Шедевр обнаружил мертвого скупщика драгоценностей – того, к которому всегда обращалась Агриппина Аристарховна.
– Его убили?
– Нет, он умер сам, только ему помогли. Ему связали руки, завязали глаза и заткнули рот кляпом, потом провели обыск. Многого не взяли. Я вообще не знаю, что у него взяли! Но Шедевр сказал, в квартире осталась масса ценных вещей.
По словам Вовы, который знал о случившемся от Родьки, дверь в квартиру оставили незапертой. Старика, видимо, не хотели убивать и рассчитывали, что его обнаружит кто-то из клиентов или соседей – и развяжет. Но он умер до того, как кто-то его нашел – если нашел. И если клиенты вдруг обнаруживали дверь незапертой… Кто-то уходил сразу же. Если кто-то увидел мертвого скупщика, то не остался, чтобы вызвать милицию, как не остался и Шедевр.
То есть вопросов ювелиру уже не задать.
Мы распрощались с Вовой и пообещали держать друг друга в курсе относительно развития событий.
Я вернулась в кухню. Лассе курил у форточки.