– Он живет в гранд-отеле «Европа»? – уточнила я.
Катя кивнула.
– Вы случайно не в курсе, кто оплачивает номер? Он сам или кто-то за него? Чем он вообще занимается?
– Журналист.
– Кто? – спросили мы хором.
Катя усмехнулась и кивнула.
– Газета «Supernews», известная далеко за пределами США. Есть обычная, есть интернет-версия. Я проверила: на самом деле есть такая, и Алекс Циммерман поставляет статьи чуть ли не в каждый номер.
– То есть он здесь по заданию своей газеты? – спросил Петя, потом посмотрел на меня. – Юля, ты можешь себе представить, чтобы командированному журналисту оплачивали отель типа «Европы»?
– Американскому – могу, но все равно надо бы выяснить уровень этого Циммермана и его газеты. Если бы он еще приехал сюда освещать какой-нибудь международный форум, участники которого живут как раз в том отеле, или конференцию, проводимую как раз в отеле… Катя, о чем он пишет?
– О политике и об искусстве.
– Странное сочетание, – тут же сказала я.
Катя пожала плечами.
– Какими языками он владеет? – поинтересовался Петя.
– Английский, русский, немецкий. У него есть русские, украинские, австрийские корни. Кто-то из родственников уехал в США из Одессы, еще есть мощная австрийская ветвь… То есть вроде бы в Австрии была большая семья, я не все поняла насчет Австрии. Он очень интересуется своей родословной. Я точно знаю, что он провел много времени в австрийских архивах. Одну ветвь почти всю уничтожили в концентрационных лагерях. Выжил кто-то один, кто потом перебрался в Америку. А теперь он нашел еще родственников. Но это вам лучше у него самого спрашивать. Я не могу все это повторить. Мне во всех этих родственных хитросплетениях не разобраться. Но ему это на самом деле интересно. И насколько я поняла, для него это важно. Он меня убеждал, что я должна разобраться со своими корнями. То есть ему-то мои корни и кровные родственники были нужны для его дел… Но он все равно считает исключительно важным знать всех своих предков.
– А вы не хотите? – удивленно посмотрела я на Катю. – Ведь ваш прадедушка – известный военачальник, который прошел всю войну, от первого до последнего дня, дослужился до генерала…
– Но считал мое рождение позором для семьи, – горько сказала Катя. – Зачем мне этот дедушка? У меня другой был, отец моего приемного отца. Вот он меня по-настоящему любил, занимался мною. Я помню, как он гулял со мной в детстве и учил читать по магазинным вывескам. Буквы показывал. – Катя печально улыбнулась. – А теперь осталась одна мама.
– Вы не хотите знаться с семьей Иванихиных? – уточнил Петр.
Катя покачала головой.
– Они могут захотеть, – заметила я. – Они потеряли дочь.
Катя молчала.
– Почему вы не вызвали милицию?
Катя повернулась к сотруднику органов.
– Катя, мы следили за вами и Алексом, – сказала я. – Ваше выбегание из подъезда заснято.
Катя резко вдохнула воздух.
– Я прекрасно понимаю, почему вы не позвонили в милицию, – мягко продолжала я. – Мы все понимаем. Не хотели лишних проблем себе на голову. У вас их и так достаточно.
Катя кивнула. Петя сказал, что никакой протокол не ведет. Камера тоже не работала. Правда, у меня, как всегда, в кармане работал диктофон… А насчет официального интервью с Катей я еще подумаю… После того как мы тут выясним все, что только можно, посмотрим, что записать для демонстрации народу. Может, что-то про Иванихиных? Или про Алекса Циммермана?
– Почему вы поехали к Римме? Почему с Алексом? Чья была идея?
– Моя. Мне все-таки захотелось познакомиться с сестрой. В особенности, раз она не общается с родителями. Мне об этом сказал Алекс.
– Зачем вы потащили с собой Алекса?
– Чтобы поставить все точки над «i». Я хотела разобраться, а если нам с сестрой все-таки удастся как-то наладить отношения, отправить Алекса восвояси. Но я хотела ей сказать, что у меня с ним все кончено. Он сам не хотел восстанавливать с ней отношений.
– Почему?
– Она хотела только денег и секса.
– Это не так плохо, – заметил Петя. – Содержанки обычно хотят только денег.
– По словам Алекса, Римма была маньячкой… Но вам лучше говорить об этом с самим Алексом. А я подумала, что у меня на самом деле не остается никого… Аллу Иванихину я видеть больше не хочу. Я узнала, что Римма порвала с ней отношения и уже около года живет одна. Поэтому я и захотела с ней встретиться. Я подумала, что если между нами не будет стоять Алекс, то мы сможем найти общий язык. Может быть…
– Дверь в квартиру была открыта? – уточнил Петя.
– Не заперта. Но закрыта. Я позвонила, а Алекс захотел прикрыть ладонью глазок – и чуть не ввалился внутрь. Мне сразу же стало не по себе… Мы вошли, а там… Алекс сказал, что это Римма. Я смотреть не могла. Сразу же выбежала. Ну а потом… Я отвезла его в гостиницу, сама поехала домой.
– Алекс задавал вам какие-то конкретные вопросы по картинам? – спросила я.
– Моей родной матери? Да я от него узнала про коллекцию, которую мой прадед привез из Германии.
– Вы и раньше знали, что вы удочеренная? – уточнил Петя.
Ломакина кивнула.
– Родители сказали мне об этом в пятнадцать лет, после смерти моего любимого деда. Решили, что я должна знать. Это не изменило моего отношения к ним. Я их любила и люблю.
– У вас тогда не возникло желания найти ваших биологических родителей?
Катя хмыкнула.
– Я заочно возненавидела мою биологическую мать. Я повторяю: я виделась с ней всего один раз.
– Вас убедил с ней встретиться Алекс? – уточнила я.
Катя кивнула.
– Посмотреть коллекцию? – спросил Петя.
Катя улыбнулась и опять кивнула.
– Она вам без проблем ее показала? – удивился сотрудник органов.
– Наоборот, хвасталась. Рассказывала, какой у меня был героический прадед. Ограбил какие-то немецкие семьи или музеи – и герой.
– Ну, вообще-то немцы от нас тоже много чего вывезли, – заметила я.
– Давайте не будем об этом, – предупредительно подняла руку Катя. – Это бесконечная тема, у каждого своя правда.
– Вы не одобряете своего прадеда или гордитесь им? – спросил Петя.
– Генерала Иванихина? Да плевать я на него хотела с высокой колокольни, – зло сказала Катя. – Все, хватит. Давайте сменим тему. Вы же про Алекса хотите узнать? Генерал Иванихин давно в аду. И лично с ним я знакома не была. Спрашивайте про Алекса. Расскажу что могу. Из мелкой женской мести. Терпеть не могу, когда меня используют.
– Что конкретно он хотел? – спросил Петя. – Что-то конкретное он вам говорил или нет? Вспомните, пожалуйста.